Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— Мара, — прошептал Генрих и, прижимаясь губами к моему виску, горько добавил: — Ну почему ты никогда не слушаешься?!

Я хотела улыбнуться, сказать, что всё в порядке. Что, несмотря на жуткую боль, испытываю облегчение. Сила даймонии покинула меня, и теперь могу не быть великой и ужасной… Могу стать обычной. Могу просто любить его…

Увидела, как со ступенек, не торопясь, спустился некромаг, и застонала от бессилия, спина вмиг покрылась холодным потом: Генрих в опасности, а я даже предупредить его не в силах!

Некромаг же подошёл к дереву и, склонившись, лениво подхватил с земли свой кинжал. Холодно посмотрев на истекающую кровью Данью, он, поигрывая клинком, приблизился к инститору. Я с мольбой посмотрела на Генриха, но тот словно не ощущал опасности. Вукула! В отчаянии мысленно молила волка, чтобы помог инститору, но волколака рядом не было. Скорее всего, тот мне лишь примерещился…

— Ты был прав, инститор, — глухо проговорил Севир. — Зверун предал меня!

— Выполни свою часть сделки, — прорычал Генрих. Не отрывая от моего лица пристального взгляда, добавил: — Захлопни волчий капкан!

Севир ухмыльнулся и, вытянув руку, большим пальцем нажал на алое навершие кинжала, и воздух заискрился так, словно некто распылил мельчайшие багровые блёстки. Я зачарованно смотрела, как красное сияние окутывает бывших ведьм, зверуна и светящееся синим пламенем дерево. А потом заметила, как в паре шагов от нас возник кровавый фантом огромного волка, и волоски на моих руках встали дыбом.

Вукула, поняв, что его обнаружили, бросился к воротам и мощным рывком перескочил через них… но был тут же отброшен на землю, столкнувшись с чёрной тенью. Сердце замерло: это же Багира! Страж отчаянно вцепился в воздух, и вокруг дерущихся волков взметнулись алые вихри некромагии. На чёрной шкуре Багиры один за другим появлялись раны, и вскоре волк обмяк и, отброшенный волколаком, замер у стены кроваво-чёрной массой.

Вукула, освободившись, вновь бросился к забору, но тут раздался оглушительный взрыв, и сворки ворот распахнулись, словно картонные. Я увидела человека в развевающихся красных одеждах: хранитель взмахнул руками, и волк отлетел на несколько шагов. Я изумлённо смотрела, как вздымается сверкающей пылью магия Севира над невидимым зверем.

— Олдрик, — крикнул Генрих. — Сеть!

Седой хранитель крутанулся на месте, разворачивая широкую серебристую сетку, та взлетела в воздух, и поблёскивающие сталью нити, сталкиваясь с красными искрами, шипели, словно капли воды, соприкасаясь с огнём. Сеть накрыла невидимого волка, вздымаясь над телом Вукулы, а Олдрик бросился к нам:

— Мара! — Он схватил меня за плечи, быстро осмотрел: — Что с тобой? Ты ранена? — Хранитель обернулся к воротам и рявкнул: — Аноли! Противоядие!

— Не нужно, — прошептала я, пытаясь оттолкнуть Олдрика: — Я уже приняла противоядие…

— Интересно какое?

От холодного тона некромага я вздрогнула и, с неприязнью покосившись на Севира, прошипела:

— Кровь инкуба…

Некромаг расхохотался, а Генрих быстро посмотрел на Олдрика:

— Поторопи Аноли!

— Да где же она? — нетерпеливо проговорил хранитель.

Он погладил меня по голове и быстро направился к воротам, а я хмуро посмотрела на инститора:

— Зачем нам Красная птица иллюзий? Вижу, ты подружился с некромагом… — Оттолкнула Генриха и, пытаясь на дрожащих ногах шагнуть к Севиру, зло добавила: — Так попроси противоядие у него! Ты тоже отравлен…

Генрих обнял меня со спины и, прижимаясь ко мне небритой колючей щекой, простонал:

— Я уже принял его, Мара! И передал в гостиницу… где попросил находиться и тебя! Ох, Мара, Мара! Горе моё луковое… Ну почему ты всё время влипаешь в неприятности? — Он обернулся к воротам и скрипнул зубами: — Чёрт побери, Олдрик! Где Аноли?!

Я вырвалась из объятий инститора и, развернувшись, со злостью стукнула его кулаками в грудь:

— Сказала же, что не нужна мне злая птичка! Тем более, если ты уже принял противоядие. Я выпила кровь Лежки! Данья сказала, что кровь инкуба универсальное целительное средство…

Генрих схватил меня за руки и порывисто прижался горячими губами к запястьям.

— Что за чушь?! — высокомерно фыркнул Севир. Он насмешливо покосился на поскуливающего зверуна, пришпиленного к светящемуся неоновым светом дереву, и проговорил сквозь зубы: — С чего она взяла?

Направился к дереву, а я, заметив яркий фингал под правым глазом некромага, перевела взгляд на кровоподтёк на скуле инститора и приподняла брови:

— А что с вашими лицами?

Генрих мрачно ухмыльнулся и, прижав меня к себе, проговорил:

— Так… Мужской разговор. Ты как? Голова кружится? Слабость чувствуешь?

— Есть немного, — кивнула я. — Только не знаю, от яда ли… или от потери силы даймонии. — Я подняла лицо и, всматриваясь в изумрудные глаза Генриха, сурово спросила: — Как ты мог послать моего брата на смерть? Почему это Лежка должен был потерять пару литров крови ради моего спасения?

Генрих подозрительно быстро отвёл взгляд и, делая вид, что заинтересован происходящим у дерева, крикнул:

— Не трогай меч, иначе синий огонь сожжёт и Данью, и тебя. Зверун нужен живым, помнишь?

— А я не нужен? — хмыкнул Севир и холодно добавил: — Делать мне нечего, как железо инститоров тягать.

Я ошарашенно смотрела на Генриха: так он действительно никогда не переставал подозревать Данью? Возникло чувство, что меня водили за нос, и я, вырвавшись из объятий инститора, слабо покачнулась. Генрих протянул руки, чтобы не дать мне упасть, но я лишь отпрянула.

— Не прикасайся ко мне! — резко приказала я. — Что ты за человек такой? Ты вообще, меня ставишь хоть во что-нибудь? Конечно, я всего лишь ведьма… — Я мрачно расхохоталась и поправилась: — А теперь и вовсе никто! Но, если ты знал, что Данья действительно зверун, зачем сделал вид, что поверил мне?

— Прости, — сдержанно ответил Генрих, и по спине моей поползли мурашки, а во рту стало горько. — Так было нужно по делу Комитета…

— Рассказывай! — выкрикнула я. — Что за дело такое?! Выкладывай немедленно!

Инститор сжал челюсти так, что по бледным щекам его скользнули желваки. Я яростно сжала кулаки: так и будет молчать?! Услышав шум, бросила короткий взгляд в сторону ворот и оцепенела. При виде едва живого брата всё вылетело из головы. Бросилась к Лежке, которого под руки вели Аноли и Олдрик. Перед глазами всё поплыло от слёз.

— Лежка, — простонала я и, ревниво оттолкнув злобную красную птичку, обняла брата, но, не удержавшись, упала вместе с инкубом.

Аноли выругалась и, присев на корточки, столкнула меня с тела Лежки.

— Ты его добить решила? — грозно спросила она. Порылась в карманах и нехотя протянула мне небольшую колбу: — Пей скорее! А то, судя по синюшным подглазинам и проступившим жилкам, уже вторая стадия отравления. Не умрёшь, но голова будет болеть неделю, не меньше… И это для меня как бальзам на душу!