Ольга Коротаева - Семь невест некромага

Я фыркнула:

— Что за чушь? Бессмертия не существует! Если бы существовала такая полезная вещь, некромаги не умерщвляли бы себя, а жили вечно.

Данья протянула мне чашу и приподняла брови:

— Спорим? Я покажу. Сначала пей, как обещала!

Я тоскливо покосилась в сторону ворот, но ожидаемая помощь так не появилась. Вздохнув, кивнула, и Данья постучала кинжалом по дереву: корни освободили мои запястья, и я приняла из рук зверуна тёплый сосуд. Снова вздохнула, посмотрела на брата, да едва не выронила чашу: ни Лежки, ни Багиры у дерева не было! Быстро перевела взгляд на кровь и пробормотала, чтобы Данья ничего не заподозрила:

— Никогда не пробовала… Мутит от одного запаха! Как это можно пить?

— Не тяни! — нетерпеливо рявкнула Данья. — Выпей и замкни круг семи ведьм.

Я поднесла сосуд к губам, как ощутила лёгкое дуновение и услышала тихий шёпот:

— Не бойся… пей…

Волосы на голове встали дыбом, руки затряслись. Данья зло сверкнула глазами, а я торопливо произнесла:

— Сейчас-сейчас! Подожди, меня тошнит… Если вырвет, это же испортит ритуал, да? Потерпи, пожалуйста!

Данья нервно топнула ногой, а я осторожно осмотрелась, но кроме испуганных до нервного тика ведьм, во дворе никого не было.

— Придётся прирезать инкуба, — проворчала Данья.

Я поспешно, чтобы она не успела обернуться, крикнула:

— Мне уже лучше! — Спешно соображая, чем же ещё отвлечь зверуна, кивнула на дерево: — Кстати, а зачем все эти знаки? Я всю голову изломала, но никак в толк не возьму… плюсы-минусы, что это значит?

— Так надо, — раздражённо отозвалась Данья. — Пей уже!

Я вздохнула и, поднеся сосуд к губам, сделала вид, что глотаю. Данья шагнула ко мне и, схватив за край сосуда, наклонила так, кровь попала мне в рот. Я едва не захлебнулась от неожиданности и, откашливаясь, да отплёвываясь, прохрипела:

— Ну и гадость! — Вытерла рот и хмуро посмотрела на Данью: — Что дальше?

Данья развернулась и, не отрывая пристального взгляда от ведьм, прерывисто проговорила:

— Всё должно свершиться, когда замкнётся круг семи. — Она раздосадовано топнула ногой: — Почему же ничего не происходит?!

Я пожала плечами:

— Может, ты неправильно что-то сделала. — И кивнула на кинжал: — Кстати, ножичек-то зачем?

Данья вдруг просияла и, хлопнув себя по лбу, торопливо подошла к дереву. Размахнувшись, она вонзила кинжал в кору и с силой провела лезвием по первой надписи с минусом, зачёркивая её. Одна из шести ведьм вдруг вскрикнула и, выгнувшись так, словно через неё пропустили эклектический ток, рухнула на землю. Кожа лица, казалось, омертвела, когда я увидела голубоватое свечение, которое отделилось от тела девушки и медленно поползло в сторону дерева.

Данья размахнулась второй раз и снова вонзила кинжал в кору, раздался второй вскрик, и другая девушка замертво упала на землю. Я бросилась к зверуну, чтобы остановить это безумие, как вдруг ощутила, что не могу сдвинуться с места, словно меня что-то удерживает. Оглянулась, но за спиной ничего не увидела.

— Что за чертовщина! — рыкнула я и, дёрнувшись изо всех сил, услышала треск ткани. С удивлением посмотрела, как обрывки ткани спланировали на землю, и, покосившись на оголённое плечо, вновь нервно огляделась. — Что же это?!

Тут раздался третий крик, и я вновь бросилась останавливать зверуна, но теперь натянулся подол футболки. Со всей силы ударила в то место, где на ткани образовались странные сборки. С ужасом осознав, что в том месте, где ничего не было, кулак на что-то наткнулся, отшатнулась и, запнувшись за корень, упала, больно ударившись локтем. Не медля, отползла к стайке напуганных до смерти ведьм: в этот момент я ничем от них не отличалась. Когда Данья замахнулась в четвёртый раз, задрожала от ужаса и случайно оперлась ладонью на одну из жертв, — девушка застонала, а я встрепенулась: так она жива! Быстро подползла к другой и похлопала по щекам: веки ведьмы задрожали. Они не погибли! Но что это за голубоватое свечение? От догадки по спине прокатилась волна холода: это же сила ведьмы! Зверун превращает нас, одну за другой, в обычных людей… И в этот момент страх растаял без следа, я медленно поднялась на ноги и крикнула:

— Идиотка! — Посмотрев на зверуна, тихо добавила: — Что же ты молчала? Я бы с удовольствием помогла… Во всём, кроме обескровливания Лежки! Знала бы ты, как я мечтала избавиться от своей чудовищной сущности! Так что… режь!

Воодушевлённая скорой победой Данья, не обращая на меня внимания, замахнулась в пятый раз, а я задумчиво проследила за голубоватым свечением, плывущим к дереву, ветви которого уже напоминали неоновые трубки, — похожими украшают город в праздники, — по стволу сползли волны силы, по виду напоминающие синее пламя. Интересно… Если предположить, что магический огонь — это концентрированная сила, то, значит, инститоры где-то её хранят. Уж не в мече ли? Тогда становится понятно, почему Генрих так дорожит своим клинком. Я с любопытством покосилась на кинжал некромага: а что же хранится в красном навершии?

Раздался шестой крик, я поспешно прикрыла веки, не желая видеть, как Данья будет резать последнюю надпись. Ясно, что это моя! Вдруг стало страшно, что могу увидеть силу даймонии, плывущую к дереву… И одновременно было чертовски любопытно, что почувствую, когда сила покинет меня. Будет ли больно?

— Мара…

Тихий голос заставил вздрогнуть, и я распахнула глаза. При виде огромного белого волка, который стоял рядом, оцепенела. Не в силах отвести взгляд от его разноцветных, постоянно меняющихся глаз, изумлённо прошептала:

— Вукула?

Волк, не отрываясь, смотрел на меня, словно боялся пропустить малейшее движение. Я быстро повернулась к дереву: кинжал чиркнул по коре, и в груди моей развернулся вихрь, а боль пронзила всё тело. Казалось, я ощутила даже кончики волос! Мир вокруг заколыхался, будто воздух вокруг внезапно накалился.

— Нет!

От яростного крика вздрогнула, что-то сияющее подлетело к дереву, и я с недоумением уставилась на меч инститора, пригвоздивший ладонь Даньи к коре. Кинжал некромага упал на землю, но седьмая надпись уже была перечеркнута. Я вымученно улыбнулась инститору, который замер в дверях дома Даньи и, не в силах более терпеть боль, пронзающую меня, упала на колени. Хотелось сказать, что сама хотела этого, но губы не слушались.

Генрих, перепрыгивая ступеньки, бросился ко мне и обнял. Я протянула руку и легонько прикоснулась к кровоподтёку на его левом виске, заметила кровь на разбитых губах. Хотела спросить, что случилось, и снова не смогла выдавить ни звука. Дрожащий туман, который клубился вокруг нас, медленно пополз к дереву, в подножии которого от ужаса и боли поскуливала Данья.