Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— Злая ты, — пробурчала я, принимая пузырёк из её тонких пальцев.

— А ты добренькая! — оскалилась Аноли: — Собственного брата едва не убила.

— Да это всё твой драгоценный Генрих! — прошипела я, сжимая противоядие в кулаке. — Век ему не прощу!

Аноли подозрительно довольно улыбнулась и, отвернувшись, быстрым шагом направилась к девушкам. Видимо, Генрих заранее предупредил хранительницу, что сколько бутылочек зелья потребуется. Олдрик положил мне на плечо тёплую ладонь:

— Инкуба не так-то просто убить, Мара… Уж поверь!

— То-то их так мало осталось, — едва переведя дыхание, прохрипела я. — Наверняка перевели из-за целебной кровушки! Не зря Лежка боялся даже анализов!

Олдрик присел рядом со мной и посмотрел на бледного инкуба, на лице хранителя заиграла насмешливая улыбка:

— Это лишь инстинкт, не более… — Он перевёл взгляд на меня и подмигнул: — Скажи, много среди твоих племянников инкубов? — Я открыла рот, чтобы ответить, но передумала, понимая, что все дети — обычные люди, а Олдрик кивнул: — Именно! Не так-то просто родиться инкубом. Отсюда и немногочисленность… Кстати, кровь инкуба целебна не для всех. Она действует лишь на звероподобных… волколаков, например. Об этом узнал Канила, когда загрыз отца Лежки. — Он посмотрел в сторону пошевеливающейся сети: — И рассказал своему сыну…

Я обернулась и при виде алой пыли, очерчивающей контуры крупного животного, нервно сглотнула:

— Я думала, Вукула мне примерещился… Всё это кажется очень странным! — Посмотрела на Олдрика и, сжимая в руке зелье, переспросила: — Так что, кровь Лежки для меня никакое не противоядие?

Хранитель молча выудил из моей руки пузырёк и, откупорив его, приподнял мой подбородок и аккуратно вылил противоядие мне в рот. Проглотив противное зелье, я сплюнула, пытаясь избавиться от горького послевкусия. Олдрик помог мне подняться и, придерживая за плечи, повлёк в сторону дерева. Я с волнением оглянулась, но хранитель мягко проговорил:

— Доверь инкуба заботе Аноли. Она всю дорогу очень переживала … Поверь, Красная птица иллюзий сделает всё, что в её силах, чтобы поставить Лежика на ноги в кратчайшие сроки.

— Это и настораживает, — неохотно буркнула я. — Боюсь, Лежка снова в обморок грохнется, когда увидит её физиономию…

— Не преувеличивай, дочка, — мягко усмехнулся Олдрик. Я вздрогнула и нервно стряхнула руку хранителя со своих плеч. Вздохнув, Олдрик тихо проговорил: — Не злись на Генриха, он не может рассказывать о делах Комитета… даже тебе. Но если бы ты стала его женой…

— Нет уж! — нервно взвилась я. — Ни за что!

— А вот я могу, — тут же отозвался Олдрик, — рассказать своей дочери. Тем более что миссия наша завершена.

Я скрипнула зубами и, едва сдерживая рвущиеся с губ слова, коротко кивнула: желание узнать о загадочном деле Комитета пересилило намерение высказать папочке всё, что я думаю о нашем родстве.

— Прости, что держали тебя в неведении, — тихо проговорил Олдрик: — Мы были вынуждены. По решению Главы, да и Комитет поддержал единогласно… Генрих был против, но он пока не имеет права голоса, поскольку отдал его исполняющему обязанности.

Я поспешно повернулась к светящемуся дереву, у которого в задумчивых позах застыли инститор и некромаг. Изредка они перебрасывались короткими фразами, смысл которых ускользал от меня, да с интересом разглядывали полуобморочную Данью. От мысли, что Генрих хотел рассказать мне, но не мог, стало тоскливо.

— Джерт! — сердито прошипела я. — Так и норовит пырнуть исподтишка…

Олдрик опустил глаза и, вежливо подхватив меня под локоть, подвёл к волчице, окровавленное тело которой застыло на холодной земле. Сердце невольно сжалось при виде остекленевших глаз зверя.

— Багира, — опускаясь на колени, прошептала я. Протянув дрожащие руки, осторожно прикоснулась к жёсткой шерсти и бросила взволнованный взгляд на Олдрика: — Она же мертва!

— Увы, — вздохнул хранитель. — Это цена предательства. Сработало проклятие стражей. Багира знала, что ей грозит. — Он уселся на землю и положил локти на колени. — Но она всё равно пришла в Комитет, когда Вукула закрыл Дубовую рощу для посещения. Тайком от стаи она снабжала хранителей информацией. Так мы узнали, что Вукула задумал развалить Комитет. Сначала думали, что он хочет объединиться с некромагами, но план волколака оказался гораздо более изощрённым. Он попытался лишить Комитет поддержки последней из даймоний… — Перед глазами поплыли радужные круги. Олдрик сухо кивнул и посмотрел в сторону сияющего силой дерева. — И это у Вукулы почти получилось.

Я потёрла немеющие щёки и пролепетала:

— Почему же почти? Сила покинула меня… Я больше не даймония.

Олдрик покачал головой и грустно улыбнулся, а над нами послышался голос Генриха:

— Последнее — не факт. — Я вздрогнула и вскинула голову: инститор, скрестив руки на груди, мрачно смотрел на тело волчицы. — Вот если бы я опоздал на пару секунд, из дерева вырвался бы синий огонь, зверун сгорел бы без следа, и все усилия пошли бы прахом. Не стало бы ни силы даймонии, ни единственного свидетеля заговора Дубовой рощи! И всё это из-за одной непослушной ведьмы, которой, чёрт побери, не сиделось в номере гостиницы!

Он бросил на меня такой взгляд, внутри всё невольно сжалась, но тут же злость взяла верх, и я, вскочив, упёрла руки в бока.

— Да кто бы смог усидеть на месте, окажись он на моём месте? — саркастично спросила я. — Это ты во всём виноват! Отправил Лежку на верную смерть…

Генрих побледнел, глаза его сверкнули.

— Мы все ходили по грани, Мара, — тихо проговорил он и посмотрел на меня с такой болью, что по спине побежали мурашки: — Но ты и так зашла дальше всех! Я не мог позволить тебе рисковать ещё больше. Как и твой брат!

Я бессильно сжимала и разжимала кулаки, а в голове звенела пустота. Генрих вновь посмотрел на Багиру, злость его мгновенно улетучилась, и инститор грустно улыбнулся:

— А вот насчёт стража я ошибся. Мне казалось, что Багира была верна тебе и Лежику, поэтому я и оставил её охранять гостиницу от зверуна.

— В смысле? — изумилась я. — Разве Багира не с Олдриком приехала?

— Нет, — покачал головой хранитель. — Она увязалась за Вукулой, и мы получили её сообщение о действиях Вукулы в Тремдише. Волколак заманил в ловушку некромагиню и призвал зверуна убить её…

Я невольно оглянулась на Севира: некромаг, не отрывая мрачного взгляда от пошевеливающейся сети, поджал губы.

— Но я просчитался, — продолжил Генрих, и я вновь посмотрела на инститора: — То ли она испугалась проклятия стражей, то ли увязалась за инкубом, к которому питала страсть, но страж покинул пост.

— Нет!

Мы повернулись к Аноли, которая поддерживала покачивающегося Лежика. Инкуб что-то шептал на ухо хранительнице, и она задумчиво кивала в ответ.