Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— Какое-то странное ощущение… — пробормотал он. — Тепло и тревожно.

— Не надейся, — нервно хохотнула Забава. — Кажется, у Аноли новый поклонник! Жаль… А я уже размечталась о жутком свидании с некромагом!

Севир развернулся, зачем-то подбежал к окну, развернулся, посмотрел на нас, и я изумлённо покачала головой, наблюдая на его бледном красивом лице мягкую улыбку. По спине поползли мурашки:

— Он меня пугает…

Некромаг схватился за голову и с шумом вдохнул. Мы с Забавой встревоженно смотрели, как он мечется по приёмной. Севир резко остановился посреди комнаты и, вытаращив глаза, громко застонал. Забава задумчиво покрутила пустую бутылочку:

— Может, у него передоз? Мне рекомендовали добавлять чайную ложку на стакан воды…

Севир подпрыгнул на месте и, страшно закричав, бросился к выходу, по пути едва не столкнув русалку: та едва успела отпрыгнуть в сторону. Бутылка покатилась по полу, распахнутая дверь брякнулась о стену и, заскрипев, тоскливо повисла на одной петле. Некромага же и след простыл. Я, резко протрезвев, присела на корточки и задумчиво посмотрела на пустую бутылочку:

— Интересно, а Вукулу таким приёмом можно вырубить? — Криво усмехнулась и добавила: — Всех послать к Аноли, и пусть злая птичка сама разбирается…

Забава потянула меня за руку:

— Мара, что же нам делать? Может, стоит его догнать? Кто знает, что некромаг натворит с передоза-то…

Я окинула секретаршу рассеянным взглядом и пожала плечами:

— Можешь попробовать, конечно, но он умчался так, словно у него выросли крылья… Можно сказать, некромаг улетел на крыльях любви!

— Ты ещё смеёшься? — взволнованно воскликнула Забава.

— Плакать начнём, когда вернётся Генрих, — мрачно хмыкнула я. И тяжело вздохнула: — Эх, я так и не смогла понять, что же за сделка между ними, но ясно одно: некромаг нужен Комитету, и инститор каким-то образом убедил его сотрудничать. Как бы из-за этого треклятого любовного зелья не рухнули планы Генриха…

— А с каких пор тебя стали заботить планы инститоров? — удивлённо отозвалась Забава: — С чего вдруг такая перемена?

Я, ощутив прилив энтузиазма, схватила листы бумаги и, разложив их на полу, уселась, скрестив ноги. На одном написала своё имя.

— Мара, — прочитала заинтригованная Забава и, присев напротив, с любопытством спросила: — И что?

Я разместила листок между нами и задумчиво проговорила:

— Как бы то ни было, я эпицентр всего этого безумия. — Написав на другом листе имя волколака, сдвинула бумагу влево: — Вукула был моим парнем, а теперь стал тем, кто хочет лишить меня силы… ну или жизни.

Лицо русалки побелело:

— Думаешь? Но он же не убил тебя в Тремдише, хотя не раз мог это сделать.

Я неприязненно поёжилась:

— Возможно, он хотел сначала меня унизить. Но этот изощрённый план, чтобы лишить меня силы, не сработал… — Я осеклась и, поглядев на свои руки, поправилась: — Частично сработал.

— Нет! — уверенно махнула рукой Забава: — Ты же не считаешь, что Вукула мог тебя убить? Мара, он любит тебя!

— Любил, — раздражённо отмахнулась я. — Ты и сама знаешь, что от любви до ненависти один шаг, а у Вукулы их было множество. Я много чего натворила, часто делала ему больно, так что не удивительно, что он жаждет самой изощрённой мести. Он сам в нашу последнюю встречу сказал, что стал моим врагом. Но я не поверила… А зря! — Я горько усмехнулась и, схватив ещё один листок, вывела имя погибшего стража. — Багира осталась в Дубовой роще, но только для того, чтобы шпионить за Вукулой. Обо всём она докладывала Генриху…

— Откуда ты знаешь? — ахнула Забава, русалка склонилась ко мне и прошептала: — Генрих раскололся?

— Дождёшься от него! — фыркнула я и тут же прикусила язык: пока я сама не разобралась со своей новой способностью, о ней нельзя говорить даже Забаве! — Э… Кое-кто другой мне рассказал. Не важно! — Я положила лист между своим именем и волколаком. — Главное, инститор узнал, что Вукула готовит мне ловушку в Тремдише, и бросился меня спасать. — Ощутив прилив нежности, я невольно вздохнула: — Эх, если бы он сразу рассказал мне обо всём, то я…

— Не поверила бы ни единому слову, — авторитетно заявила Забава. Она окинула меня насмешливым взглядом и покачала головой: — Мара, ты сама только что сказала, что признала в Вукуле врага лишь после случая в Тремдише. Увидев, так сказать, всё собственными глазами. Ты бы стала обвинять Генриха в том, что он наговаривает на твоего бывшего, вывалила бы на инститора тысячу обвинений и наломала бы дров!

— Будто я и без этого не наломала, — мрачно буркнула я и, помотав головой, продолжила: — Итак, Генрих приехал в Тремдиш, но вёл себя тихо и аккуратно вызнавал обо всём, а Багира прикрывала меня. — Я вывела на новом листе имя зверуна и, держа его в руках, помрачнела: — Данья… Зверун предал некромага потому, что Вукула превратился в нечто посильнее мёртвого мага. Но Вукуле Данья была не нужна. Её миссия была лишь в том, чтобы заманить меня в ловушку, заставить отдать силу, и сгореть в синем пламени, спрятав все концы в воду…

Я рассеянно улыбнулась и положила листок в сторону.

— Вукула убил её, да?

— Возможно, — я пожала плечами. — Я видела лишь тушку кошки в пасти волка. Мертва ли она? А может, без чувств или притворялась, — не могу утверждать. Ясно только, что у неё теперь нет руки. — Я положила новый лист и вывела имя брата Генриха. — Джерт спит и видит, как остаться на месте Главы навсегда. Он так рвался занять то чудовищное зеркальное кресло, и, оказавшись в нём, стремится оставить всё, как есть… Раньше разглагольствовал о прогнившей системе, а теперь яростно поддерживает её.

Забава поджала губы и осуждающе покачала головой, а я двинула листок в правую сторону и вздохнула. Разглядывая эту «схему», думала о том, насколько же непросто Генриху вертеться в этом аду… особенно, если учесть, что я тоже добавляю масла в огонь.

— Так что всё это значит? — нетерпеливо спросила русалка. Она провела рукой над листами и пытливо посмотрела на меня: — Вукула жаждет мести, а Джерт закрывает глаза на нарушения?

— Думаю, всё сложнее, — медленно проговорила я. — Вукула лишил меня силы, а не жизни. И, если предположить, что он и не собирался меня убивать, а лишь хотел уничтожить последнюю из даймоний, то… — Я встрепенулась: — Знаешь, у меня в голове постоянно крутится одна фраза. «Комитет — это лишь организация. И, как любую организацию, её можно изменить». Сказал ли её Вукула? Не могу точно вспомнить. Но если это его слова, то… — Я, покусывая нижнюю губу, ещё раз пробежалась взглядом по именам и, подхватив последний, написала на нём имя некромага. Положив лист на пол между именами Главы Комитета и его брата, закончила свою мысль: — То он вознамерился разрушить Комитет! Первая часть — лишить инститоров такого козыря, как даймония, и для этого использовал некромага…