Ольга Коротаева - Семь невест некромага

Я порывисто прижалась к его груди и всхлипнула:

— Я буду здесь! Обещаю…

Генрих с силой отстранил меня и, с беспокойством заглянув в глаза, пробормотал:

— Точно заболела! Может, это побочный эффект от яда? Попрошу Аноли сделать ещё зелья.

Я уронила руки и слабо улыбнулась:

— Иди же. Ты говорил, что это срочно…

Генрих коротко кивнул, отпустил меня и, торопливо спускаясь по лестнице, иногда поглядывал в мою сторону. Каждый раз, ловя его пытливый недоверчивый взгляд, я отвечала нежной улыбкой. Когда шаги затихли, я поспешно распахнула дверь и, влетев в офис, быстро огляделась в поисках Забавы.

— Закажи пиццу! — приказала я русалке. — И, пока не попрошу, никого не впускай в мой кабинет! — Присела перед столом секретарши на корточки и, выдвигая один за другим ящики, быстро нашла настольное зеркало. Посмотрела на озадаченную Забаву снизу вверх и улыбнулась: — И сама не входи.

Не удостоив и взгляда застывшего у окна некромага, бегом направилась в свой кабинет. Заперев дверь, быстро подошла к своему столу, аккуратно водрузила на него свою ношу и плюхнулась на стул. Положив руки по обе стороны от зеркала, прикрыла глаза и медленно выдохнула. Если моя догадка верна, то теперь я могу заглядывать в головы людей, не вытягивая воспоминания… Всего лишь нужно коснуться пальцами зеркала!

Сердце колотилось, как бешеное, в горле пощипывало от напряжения, а пальцы дрожали. Я нервно скинула вторую перчатку, посмотрела на свои полупрозрачные руки, грудь сдавило от сомнения: а что, если это не так? Что, если видение, которое меня посетило, лишь плод воображения? Раньше я пропускала воспоминания через себя, но при этом меня почти не оставалось, словно ныряла в чужую жизнь, на время теряя собственную. В этот раз всё было по-другому: я оставалась собой и одновременно была сразу кем-то ещё. Ощущения очень разные, первое — словно сон, второе — жуткое ощущение раздвоения личности.

Я сжала зубы и решительно посмотрела на зеркало, пока избегая встречаться взглядом со своим отражением: ну что же, есть только один способ проверить!

Больше всего меня сейчас интересовало, какую сделку заключил инститор с некромагом. Почему тот согласился отступить от вожделенного воскрешения своей подруги и поехал в столицу, которую так ненавидел? В видении Багира сказала, что некромаги умны и осторожны, а значит, Генрих предложил Севиру нечто особенное. Что же это? Что может для некромага важнее истинной любви?

Сердце билось так быстро, что шумело в ушах, дыхание стало прерывистым, а щёки начали гореть. Я медленно протянула руку к зеркалу и, мягко прикоснувшись к стеклу кончиками пальцев, встретилась взглядом со своим отражением:

— Хочу заглянуть в воспоминания некромага…

Уже знакомое белоснежное марево заволокло мир вокруг так, словно я внезапно оказалась в центре снежной бури, глаза пронзала колючая боль, будто ледяные крошки действительно летели мне в лицо. Дыхание остановилось, тело похолодело, я умерла на миг, но тут же осознала, что это иное тело. Меня окутали ощущения Севира. Так вот, что значит «ни жив, ни мёртв»! Жуть какая…

Я подняла лицо и уставилась на Генриха: инститор тяжело дышит, тело его напряжено, руки выставлены вперёд, кулаки сжаты. Миг, и он, словно кобра, совершил рывок. Сердце ёкнуло, я замерла в ожидании сокрушительного удара. Но Севир, в теле которого я находилась, успел поднырнуть под руку инститора и, резко выбросив кулак, ударил Генриха по лицу. Тот отшатнулся и, вытерев кровь с губ тыльной стороной руки, криво ухмыльнулся:

— Один-один.

Севир отступил на шаг и покосился на меч, который холодно сверкал на одной из могил:

— Не понимаю, к чему эти танцы, инститор. Ты мог просто убить меня…

Генрих осторожно шагнул в сторону и оказался между некромагом и своим мечом, чтобы не дать Севиру шанса завладеть оружием.

— Знаешь же, что у меня нет на это лицензии, — неприветливо проговорил он. — К тому же, у меня к тебе деловое предложение. Поговорим?

Севир с деланным равнодушием отвернулся от меча и, присев на соседнюю могилу, осторожно прикоснулся к ноющему виску, посмотрел на свои окровавленные пальцы и усмехнулся:

— Так мы уже беседуем… с полчаса уже.

Генрих, вытерев пот со лба, тоже присел на могилу и, посмотрев на собеседника, приподнял правую бровь:

— Данья предала тебя.

Сердце Севира замерло на миг, и он отрицательно покачнул головой:

— Невозможно! Зверуны инстинктивно подчиняются некромагам…

Генрих, сузив глаза, холодно улыбнулся.

— Потому что признают их мёртвую силу. Но что, если найдётся тот, чья сила превзойдёт твою, и он призовёт Данью? Думаешь, зверун останется верен?

Севир сжал края могильной плиты так, что на землю посыпалась каменная крошка.

— И кто же у нас такой сильный? — насмешливо уточнил он. — Инститоры не обладают магией, а та столичная ведьма уже доказала свою бестолковость…

— Это она умеет, — не сдержался Генрих, и я с замиранием сердца заметила, как его лицо озарила нежная, так редко появляющаяся, улыбка. Но в следующий миг инститор уже твёрдо смотрел в глаза некромагу: — Что, если эта тварь тебе неизвестна? В прошлом волколак, он подвергся жестокому гипнозу и, потеряв в этом мире всё, что было ему дорого, прошёл обряд стражей, но возродился кем-то иным: могущественным, опасным, сильным и… мёртвым. Ничего не напоминает?

Севир вздрогнул и поспешно скрестил руки на груди, чтобы скрыть тревогу. Обряд посвящения некромага, жестокий и кровавый, промелькнул перед его внутренним взором, и я ощутила, как зашевелились волосы на голове, а сердце замерло. Ещё никогда, даже пропуская через себя воспоминания самых жутких убийств, я не испытывала такого всепоглощающего ужаса. Не в силах выдержать даже миг, я отпрянула… и упала на пол. Дрожащими руками обхватила голову и сквозь мутную пелену увидела очертания своего кабинета. С усилием отогнала страшное воспоминание и откинулась на спину. Уставившись в белый потолок, попыталась взять себя в руки. Голова гудела так, словно превратилась в улей, а зубы стучали, будто я решила немного посидеть в холодильнике.

С трудом приподнялась и ухватилась за край стола. Избегая смотреть в сторону зеркала, поднялась на ноги и, тяжело опираясь о стену, с усилием вдохнула: лёгкие разрывались от боли, словно я нахлебалась воды. Откашливаясь, двинулась к выходу, замерла у двери, — слабые пальцы никак не могли совладать с ключом, — и медленно открыла её.

— Мара! — воскликнула Забава. — Что случилось? Ты выглядишь хуже нежити…

— Спасибо за комплимент, — скривилась я и повернулась к окну.

Севир до сих пор стоял там. Скрестив руки на груди, он с интересом рассматривал меня, словно желая вынести свой вердикт о верности высказывания русалки. Забава подлетела ко мне и, схватив за руки, взволнованно произнесла: