Галина Романова - Колледж Некромагии. Самый плохой студент

Эту последнюю новость обсуждали практически все на факультете, кроме первокурсников, которые учились всего третью седмицу и еще не успели настолько узнать всех местных знаменитостей. Особый интерес вызывало то, что девушка была его одногруппницей. Кто-то посмеивался – надо же, три года разглядывал! Другие удивлялись тому же самому. Третьи уверяли, что девушка просто так долго присматривалась – как в магии иллюзий, надо долго и внимательно смотреть на предмет, чтобы рано или поздно заметить наброшенную на него личину. Четвертые вздыхали с облегчением – мол, наконец-то парню повезло, порадоваться надо за человека, а не хихикать.

Но все эти новости померкли перед одной, самой главной, которая вихрем разнеслась по Колледжу – его собирался посетить сам герцог Валентин Ноншмантань.

Пронесшийся об этом слух застал студентов разбредшимися, кто куда. Предоставленные сами себе, ученики слонялись без дела. Кто-то завалился спать, кто-то отправился в город – прогуляться, кто-то просто бродил по этажам безо всякой цели. Некоторые от скуки даже взялись за книги и конспекты.

Рихард вместе с друзьями решил сходить в город – кошелек с шальными деньгами жег руки, и студенты просто не знали, что с ними делать. В конце концов, Рихард решил прогуляться до пустыря, побывать на том самом месте, где произошла стычка и прикинуть – нельзя ли как-то незаметно подбросить находку в кусты? Дескать, знать не знаем, ведать ничего не ведаем, а он сам отлетел в травку и всегда там лежал!

Однако, мало подкинуть улику – надо было сделать так, чтобы никто не догадался, кто именно последним держал его в руках. По счастью, для этого надо было только приготовить особый отвар, довести до кипения и трижды протащить кошелек над поднимающимся от котла паром. Этот отвар они изучали на алхимии – им обрабатывали капканы и ловушки, которые расставляли для нежити и некоторых видов нечисти, чтобы твари заранее не почуяли ловушку.

Сварить зелье можно было только в одном месте – в одной из лабораторий на кафедре алхимии. В Колледже их было три, так что одновременно могли заниматься студенты нескольких групп и даже разных факультетов.

Тут им повезло – мэтр Анастасий был настолько озабочен своими «ужасными ранениями», что после совещания у ректора полчаса копался в одной из лабораторий, собственноручно готовя заживляющую мазь. И то ли от волнения, то ли по рассеянности, но забыл запереть дверь, когда выходил «в свет» с гордо поднятой головой. Правда, горделивый вид несколько портила криво намотанная повязка, которая то и дело сползала со лба на глаза, так что алхимик ее то и дело поправлял. Из-за повязки он не только плохо видел левым глазом, но и вынужден был то и дело приостанавливаться и поправлять пропитавшиеся мазью бинты. И, наверное, поэтому не заметил прошмыгнувших мимо студентов.

Переступив порог лаборатории, третья группа четвертого курса почти в полном составе – не было обеих девушек и Оливера – рассредоточилась, шаря на полках вдоль стен и в двух больших шкафах в поисках нужных реагентов. Рихард пока разводил огонь, наливал в котел воды, устанавливал силу пламени.

– Болиголов. Дурман. Прострел. Одолень-трава, – отчитывались перед ним парни, притаскивая один ингредиент за другим. Рихард сортировал их, сверяясь со шпаргалкой, которую нацарапал ему Оливер.

– Разрыв-траву ищите, – скомандовал он. – И мяту.

– Нашел! – Янош подбежал с двумя пучками.

– А еще нужны жабьи яйца и слезы василиска…

– Окстись! Василиски не плачут. У них атрофированы слезные железы!

– Не знаю, тут так написано. Писал Оливер, а он сочинять не станет!

Парни в дюжину пар рук принялись искать требуемый препарат. Безрезультатно. Либо его не существовало в природе, либо в этом лаборатории его не было.

– В соседнюю комнату загляните, – Рихард сунул Яношу стебелек разрыв-травы, чтобы тот сумел вскрыть замок без ключа.

– Угу, – парень сунулся к дверям, но попятился. – Ой!

Порог переступил Оливер Жижка. На нем не было лица – видимо, всю дорогу он бежал.

– Вот вы где!

– Явился, не запылился! – приветствовал друга Рихард. – А мы уж за тобой бежать хотели! Смотри, что ты написал! Какие еще слезы василиска? Ты разве не знаешь…

– Дурачина, – беззлобно ругнулся Оливер, принимаясь шарить по полкам. – Идиот. Наивный тупица.

– Это ты про меня?

– Это я про себя. Был уверен, что все такие же умные, как… Короче, «слезы василиска» – это яд с таким вот оригинальным названием. Из числа синтетических… Ага, нашел! – он извлек из недр шкафа короб с несколькими одинаковыми пробирками. В каждой что-то было – в одних несколько гранул, похожих на крупную икру. В других – порошки разного цвета. В третьих – вязкая жидкость, скорее похожая на мед, чем на яд. На каждой был написал номер. Оливер проворно выбрал одну из них, где плескалась почти прозрачная жидкость, осторожно перевернул и на донышке прочел короткую запись:

«376. Слезы василиска.»

– Что и требовалось доказать! Только зря все это.

– Как это – «зря»? Мы кошелек подкидывать на пустырь не будем?

– Не сегодня. А до завтра все может измениться.

– А что случилось? – первым сообразил, что к чему, Рихард.

– Только что приехал герцог Ноншмантань, – огорошил всех Оливер. – Я специально спустился, чтобы вас найти.

Известие отозвалось колокольным звоном.

Его сиятельство Валентин Ноншмантань происходил из старого рода. Ноншмантани были одними из немногих, на кого вот уже несколько поколений опирался трон. Вторым по значимости – по крайней мере, до недавнего времени – был род герцогов Беркана, усилившийся, когда нынешний король Болеслав Четвертый взял в жены девушку из этого семейства. Правда, в последнее время между венценосными супругами наблюдалось охлаждение, что не могло не сказаться на влиянии родных королевы на жизнь страны. Впрочем, это никого не интересовало. Важнее было другое – узнать, что понадобилось лорду-попечителю и главе Попечительского Совета в Колледже. Пусть он и является его куратором, попечителем и – в тяжелые времена – источником средств.

Побросав все дела, студенты кинулись на первый этаж главного корпуса. По коридорам, подгоняя их, разливался колокольный перезвон. Издавна лишь этот звон служил сигналом для всех важных событий – колокола отмечали начало учебного года и его завершение. С колоколами встречали и провожали все праздники. Колокол последний раз звучал для выпускников и уходящих в отставку наставников. Колокола же и объявляли о прибытии важных персон, что случалось раз или два за учебный год.

И вот теперь…

В просторном полутемном холле уже толпились студенты и аспиранты. В главном корпусе народа оказалось мало, буквально, каждый человек на виду, но со стороны малых корпусов и общежития уже спешили те, кто услышал отголоски перезвона и торопился узнать, в чем дело.