Татьяна Хмельницкая - Дело ясное, что дело тёмное

— Вы будете обращаться к королю для отмены помолвки Виолы с вашим дальним родственником? Предложение руки и сердца, сделанное Виоле Нагорной, одобрено главой клана Северных кошек. Его не оспорить и не разорвать, если не обратиться суверену. Как вы поступите?

Журналисты все как по команде просунули микрофоны сквозь решётку калитки, а те, что стояли у самых прутьев, максимально вжалась в них, чтобы не пропустить ответ кудесника. Но Полин будто замёрз, превратившись в статую — бледную, ссутулившуюся, похожую на старика.

Я тоже была ошарашена известием. По внутренним законам Северных кошек, если согласие на брак даёт глава клана, то свадьба не состоится только в случае смерти одного из брачующихся. Получалось, что известие о помолвке летом, написанное Мартином мне — констатация факта, которую невозможно отторгнуть, разорвать. Или давно определённое будущее — неотвратимое и жестокое.

Я внимала и тряслась, ожидая ответ Пола. Это испытывала страх. Настоящий. Без примесей — сплошной чистоган. Я опасалась того, что скажет парень. Любое конкретное обещание станет для меня роковым — я так чувствовала.

— Над этим стоит подумать, — выдавил из себя Щука, а я почему-то вздрогнула и покрылась мурашками.

Фраза, произнесённая Полом являлась той самой золотой серединой. Спасибо ему, что выразился именно так.

— Полин, как семья Щук относится к вашему увлечению девушкой-оборотнем?

Бр-р-р-р! Что за снобизм? Как вообще смеют такое спрашивать? Я — оборотень, и горжусь этим, а маги не имеют права…

— … из клана, когда-то победившего ваш? — репортёр договорил окончание длинной фразы, середины которой я не слышала.

Что-о-о-о-о?!! А вот с этого места подробнее, пожалуйста.

Я качнулась веред и собиралась сделать следующий шаг, но Полин неожиданно обхватил рукой мою талию, прижал к себе, а журналисту бросил в ответ:

— Над этим тоже следует подумать. Пойдём, Виола. Всем спасибо, нас ждут.

Нет-нет-нет! Я хочу задать вопросы! Какой клан? Кого победил? Мы сражались? Вернее — они сражались, а мы — приемники? А когда бились?

— У меня накопились вопросы и нечего меня тащить, кудесник Щука!

Но как я не упорствовала и не показывала рукой на журналиста, задавшего вопрос, Полин тащил меня к особняку, приговаривая:

— Все вопросы потом. Объясню, расскажу в подробностях.

— Зачем что-то делать потом, когда можно прямо сейчас! — настаивала я.

— Потом — значит потом.

Пришлось смириться.

Особняк выглядел внутри таким же элегантным и строгим, как и снаружи. Любопытно, но напоминал он мне именно отделку главного университета Магогеста: мрамор, плитка, статуи, картины, полированные дубовые полы. Пахло деревом и цветами — очень тонко, едва ощутимо, но постоянно.

Наконец, мы, вошли в светлую гостиную. Мягкие кресла, диваны, тёплый тон стен, лепнина на потолке, столики на колёсиках, камин — антураж, располагающий к дружеской беседе. Вот только что-то мне не понравились взгляды встречающих нас магов настолько, что захотелось либо провалиться сквозь землю, либо убежать прочь, пусть даже в толпу папарацци.

Восемь разочарованных и злых чародеев в одном месте — то ещё испытание для моей психики! И чего семья так испугалась журналистов? Судя по выражению лица и холоду в глазах, кудесники любого перемелют и выплюнут, даже косточек не останется.

Пол представился сам и представил меня. Женщина средних лет, очень красивая, я бы даже сказала — мраморная какая-то, со светлыми глазами улыбнулась нам, и на её щеке образовалась очень милая ямочка — такая же, как у Валентина. Сразу стало понятно, что она его мать.

Её взор скользнул по фигуре Полина, переместился на меня и в глазах вдруг отразился огонёк узнавания или удивления — не знаю, что ближе к подсмотренной эмоции. Может и то и другое вместе — я тот ещё физиономист.

Через секунду мне уже стало казаться, что искра в очах матери Валентина мне почудилась — взор женщины стал холодным и непроницаемым.

Мужчина с богатой светлой шевелюрой пожал Полину руку, кивнул мне и назвался Буковым Игорем Сергеевичем. После чего отрекомендовал каждого из членов семьи. Тут были дяди, тёти и кузены.

Мать Валентина звали Офелией и за время беседы с Полином, кстати сказать, бесполезной, ведь семья лишь подтвердила официальную версию событий прошлого и настоящего, женщина не проронила ни одного слова по делу. А вот сестра Валентина, Мария, бросала на меня изучающие взоры, но умело прятала свой интерес за ширмой улыбок. О, как же они с братом похожи — одно лицо!

Через полчаса нудных, дипломатичных заявлений членов семьи, корректируемых адвокатом, я начала злиться. Спрашивается: зачем звать Полина к себе и выдавать известную всему миру информацию, и для чего Полину тратить время на выслушивание «избитого» происшествия? Я не понимала логики, а ещё больше не могла взять в толк, зачем столько усилий прикладывать, поднимать волну общественности, если ты заранее уверен в исходе поездки в родовое гнездо Буковых? А я лапу дам на отсечение, что кудесник был уверен в исходе — чувствовала тем самым местом, из которого рос мой хвост.

Может парень из тех, для кого отрицательный результат тоже результат? Или я вообще ничего не понимаю в происходящей беседе, а Полин умело читает между фраз нужную ему информацию?

Всё: плавлюсь и уплываю в сиропе гладких пояснений! Сейчас засну, честное слово. Нудная, никому ненужная, светская болтовня!

Превозмогая зевоту, я сделала ещё одну попытку вслушаться в разговор и уточнения дела Валентина, но осознала, что в пересказе Полина он выглядел куда лучше и познавательнее. Сознание сделало новую попытку отключиться от проистекающей беседы, и удалиться в темы мироздания, Сумеречных далей или истории двух некогда существовавших, но распавшихся клана, про которые решили вспомнить в контексте необычного преступления, тянущегося столько времени.

Да-да, я поняла, что имел в виду тот мужчина с микрофоном, когда озвучивал вопрос: мы с Полом — антагонисты, наследники двух влиятельных сообществ, живших и воевавших тря сотни лет назад. Если достоверно известно о победе «Сумеречных воинов», то понятно становится, из какого рода страховщик. Но теперь я перехотела спрашивать об общей истории Полина — попрошу рассказать обо всём Тита. Кандидат исторических наук он или нет, в конце концов? Кандидат — вот пусть и отдувается!

Бр-р-р! Надо встряхнуться, а-то почти совсем заснула под однотонным гулом вопросов-ответов с обеих сторон. Следует напомнить себе промах с Эдитой — я не слушала девчонку и что из того вышло? Потому, как бы сознание не пыталось уплыть в страну размышлений, я обязана заставить себя вслушиваться в диалог.