Татьяна Бродских - Тайны степи

— А откуда у вас огонь?

Чувствовала я себя ужасно: тело ломило, голова болела, а в районе сердца ощущался холод.

— Король не может быть магом, — хмыкнул Августиан и подземелье осветил тусклый огонек, постепенно разгорающийся на его ладони. — То, что ты сейчас видишь, Анна, это страшная тайна. О моем даре знал только отец, он меня и учил. Даже Двэйн и Лания не догадываются об этом. Анна, ты понимаешь, что это значит?

— Ну, если бы вы, Ваше Величество, планировали меня убить ради сохранения секрета, то вряд ли бы стали демонстрировать свое умение, — съехидничала я. Нужно проявить твердость, отстраниться от Августиана, высказать свой протест о недопустимости подобных тесных объятий, но чувствовала я себя все еще ужасно.

— Анна, прекрати. Чего ты от меня ждешь? Извинений? Короли не ошибаются и не просят прощения! — устало возмутился мужчина.

— Тогда в чем же дело? Надо было не ждать, когда я очнусь, и воспользоваться моим телом для удовлетворения собственного не ошибающегося желания. Вы же уверены, что любая женщина должна быть счастлива уже от одной мысли, что на нее обратил внимание сам монарх! — окончательно психанула я, вываливая на кузена всю обиду, что копилась несколько дней. Выкрутилась из рук короля и попыталась отсесть в сторону, но покачнулась и ударилась головой о стену.

— Дура! Как тебе вообще пришла в голову эта гадость?!

От вспышки гнева огонь на ладони Августиана разгорелся ярче, но это не помешало ему опять прижать меня к себе.

— А что мне еще думать? Сначала грязный шантаж, потом намек, что я слишком много знаю…

Право слово, я и дальше хотела быть сильной, но на глаза почему-то навернулись слезы, а голос на последних словах сорвался.

— Вот как ты можешь быть такой, Анна? — почти сразу успокоился Августиан и тяжело вздохнул. — Другая устраивала бы истерики из-за того, что не знает, как мы здесь оказались и как выбраться, а ты плачешь из-за надуманных обид.

— Они не надуманные!

— Очень даже надуманные и глупые. Да после твоих слов это я должен на тебя обижаться, потому что за столько лет нашего близкого знакомства ты не научилась слышать меня. Анна, я никогда не скрывал своего отношения к женщинам, для меня они делятся на два типа: одних я использую, других люблю и уважаю. Тех, кто входит во вторую группу, очень мало: моя покойная мать, Лания — моя солнечная и любимая супруга, и ты, Анна. Испытывать страсть к жене брата — это такой моветон, что мне даже стыдно было себе в этом признаться…

— Зачем вы мне все это говорите?

Я не хотела ничего слышать, еще меньше у меня было веры королю. Кто знает, может, не добившись результата шантажом, он решил сочинить сказку о своей неземной любви, которую вот уже пять преодолевал?

— Затем, что сегодня я вдруг многое понял. Алтарь, знаешь ли, отличное место для размышлений о жизни, особенно когда над тобой стоит фанатик с ножом.

Августиан даже о таком страшном эпизоде не мог говорить серьезно. Но я, наверное, странная, потому что вот такие мрачные и циничные шутки мне нравились намного больше глупых придворных сплетен или ироничных рассказов для дам.

— И что же вам, Ваше Величество, открыла вселенная? Какие тайны или это были откровения свыше?

— Нет, ни господь, ни духи меня не посетили, а вот мысль о том, что я еще слишком молод и хорош собой, чтобы умирать, ко мне пришла. Я даже собирался воспользоваться магией, тогда я еще считал себя великим магом, но алтарь блокировал мой дар. Потом появилась ты, вся такая воинственная и красивая, умирать расхотелось совершенно, а тем более отдавать тебя этому престарелому извращенцу. Особенно после того, как ты смотрела на него с открытым ртом…

— Вам показалось. — Признаваться в своих потаенных желаниях я и не подумала.

— Не показалось, я старческой слепотой или слабоумием не страдаю, — съязвил Августиан. — И не перебивай своего короля, а то ишь моду взяла. Я ей, можно сказать, душу изливаю, а она вместо того, чтобы восхищенно пожирать меня взглядом, только и делает, что спорит.

— Вы не подумайте ничего плохого, дорогой кузен, но это во мне течет кровь императора араев.

Захотелось по-детски показать язык, но чувство самосохранения остановило в последний момент. Меньше всего я ожидала смеха, Августиан ржал, неприлично похрюкивая. Огонек на его ладони дрожал, то ярко вспыхивая, то почти угасая. Удивительно, но смех будто разогнал тьму, мне уже не казалось, что где-то в углах прячутся призраки или крысы. Веселость короля, очень смахивающая на истерику, заставила и меня начать улыбаться. Да, увидел бы нас кто в этот момент, точно подумал бы, что мы сошли с ума.

— Две королевские особы сидят в каком-то подземелье и ведут беседы о возвышенных чувствах — такой анекдот даже во сне не приснится, — фыркая мне в волосы, произнес кузен.

— Во сне?! Точно, это было во сне!

Я вздрогнула, вскакивая на ноги. В этот раз почти удачно, подумаешь, слегка ударилась локтем о стену и макушкой о потолок. Что-то упало на пол и с легким звоном покатилось по каменным плитам. Артефакт. Он опять стал твердым и напоминал симпатичную безделушку. Я подобрала его и положила в карман, почему-то бросать артефакт в подземелье мне не хотелось.

— Анна, сядь, а то я подумаю, что тебя впору связывать, пока ты не угробила себя и меня.

Августиан поднялся, правда, он о низком потолке знал и вставал осторожно.

— Нет, нам надо идти, сидеть нельзя. Саид, он же будет искать далеко отсюда, надо успеть дойти, — несколько сумбурно объясняла я, ожидая вопросов об артефакте.

Но король меня удивил, заговорив совсем о другом:

— Анна, послушай меня. — Августиан крепко сжал мое плечо и заглянул мне в глаза. — Пока ты спала, я проверил несколько ходов. Нам некуда идти — вокруг лабиринт из тоннелей. Для того чтобы по ним блуждать, нужна вода, еда и много-много времени, возможно, годы.

— Я правильно поняла, тот порыв души и сумбурные признания были от безысходности? — Хитрая улыбка сама появилась на моем лице. — Спешу вас разочаровать, мой король, я планирую прожить еще долго. И если вам тоже не хочется умирать, предлагаю искать путь наверх вместе. Кстати, водички не хотите?

Теперь уж на моей ладони появился кубик льда. О том, что у меня в кармане завалялось немного еды, говорить не стала, если верить сну, блуждать нам действительно под землей еще долго.

Как же я ошибалась. «Долго» — это не то слово, которым можно было бы охарактеризовать время, проведенное в подземном лабиринте. «Бесконечность» — вот более подходящее. Мы шли и шли, падали, ползли, вставали и опять шли. Поначалу Августиан подсвечивал нам путь постоянно, но и его силы не бесконечны, поэтому огонь стали использовать только на развилках, чтобы по колыханию воздуха найти верный путь. А все остальное время держались за стену и медленно брели вдоль нее, не выпуская рук друг друга. Один раз мы чуть не потерялись, поэтому больше не рисковали. Августиан шел на пару шагов впереди меня, освещая путь, огонек на его ладони мигнул и пропал, погружая меня во тьму. Я остановилась, позвала кузена, он не ответил. Стало страшно, подумала, он упал и потерял сознание, поэтому я, как могла быстро, пошла к тому месту, где он был. И никого не нашла. Я ползала по каменному полу тоннеля, пытаясь нащупать тело Августиана, звала его по имени, чего раньше никогда себе не позволяла, и только спустя минут пятнадцать где-то в стороне увидела отблеск огня. Кузен прибежал из бокового хода, в его взгляде засел страх, в моем наверняка тоже. Впервые я не отстранялась от Августиана, а сама его обнимала, темнота и одиночество пугали меня намного сильнее, чем смерть.