Филиппа Грегори - Буревестники [litres с оптимизированной обложкой]

Он с грохотом водрузил поднос на стол и, проигнорировав Фрейзе и Ишрак, поднялся по ступеням в чердачную спальню, где ночевал с Лукой и другими постояльцами.

Ишрак и Фрейзе остались в одиночестве.

– Прогуляемся? – предложил Фрейзе, указывая на распахнутую входную дверь.

Ишрак посмотрела на вечернее небо, которое виднелось в дверном проеме, и кивнула, а Фрейзе непривычно-заботливым жестом подставил ей локоть для опоры. Она улыбнулась и пошла с ним рука об руку. Теперь они напоминали помолвленную парочку. Ишрак молчала. Ей нравились его прикосновение и близость, тепло, исходящее от руки, и мягкая забота. Ей было уютно вместе с ним, и она чувствовала умиротворение.

– Дело вот в чем, – признался Фрейзе. – Я слышал вас обоих – тебя и того важного оттомана, и сейчас я беспокоюсь, что он говорил с тобой ласково, а ты ему охотно отвечала. Оттоман общался с тобой на незнакомом языке – возможно, на арабском, а ты что-то ему говорила. А потом, когда я тебя об этом спросил, ты заявила, что ничегошеньки не поняла из его речей. Мне не хотелось бы называть молодую даму врунишкой, но ты же понимаешь, что мне неспокойно.

Ишрак покосилась на Фрейзе.

– Мне хотелось бы знать, о чем вы беседовали между собой, – добавил Фрейзе. – А еще – почему ты мне тогда солгала.

Они прошли шагов пять и наконец она спросила:

– Ты мне не доверяешь?

Фрейзе замотал головой.

– Послушай меня! Я сказал только, что слышал, как оттоман обратился к тебе на чужом языке – а ты отвечала ему на том же языке. Вот и все, Ишрак. – Он помялся. – У кого угодно появятся вопросы. Давай говорить о вопросах, а не о доверии.

Она остановилась и отпустила его руку.

– Ты привел меня сюда, чтобы допрашивать? – возмутилась она.

– Милая моя, я должен знать. И, пожалуйста, не надо волноваться. Оттоман – враг милорда и моего господина Луки. Ты ведь сама его видела. Милорд сказал, что он – его самый заклятый враг. Вот почему я интересуюсь. Я поклялся в верности и любви господину Луке, а он принес клятву милорду в синем клобуке, поэтому я, конечно же, не просто сгораю от любопытства. Ответь мне, о чем вы вели разговор.

– Ты мне не доверяешь, – повторила она жестко. – А ведь мы столько пережили!

– Ласточка, – пробормотал Фрейзе виновато, – частенько я – само доверие, спроси, кого хочешь! Я прямо-таки огромный ком доверия. Но здесь и сейчас я полон сомнений. Меня швыряла громадная волна, я едва не утонул, а теперь меня тревожат новые обстоятельства. – Фрейзе поднял свою широкую ладонь, чтобы продемонстрировать причины своих опасений, и продолжил, загибая пальцы: – Во-первых, я не верю вельможе-оттоману. Он показался мне в высшей степени внушительным и блестящим юношей, а я питаю трусливое отвращение к подобным людям, поскольку сам я человек скромный и обыкновенный, если не считать (напомню) минут истинного героизма. Во-вторых, я не доверяю милорду, лица которого я никогда не видел. Однако брат Пьетро, похоже, до смерти боится своего господина, что наводит меня на всяческие мысли. К самому же милорду прислушивается папа римский, что делает его важной персоной, а я питаю отвращение к важным персонам: ведь я жалкий слуга, если не считать нескольких моментов величия. Милорд появляется неожиданно, а белье и сапоги у него невероятно хорошие. Вот уж странно видеть церковника в белье аристократа! Что дальше?.. В-третьих, я не доверяю твоей госпоже. Она – ветреная и легко возбудимая, кроме того, она женщина, а следовательно, склонна ошибаться и заблуждаться. Кстати, сегодня она похожа на попавшую в клетку волчицу. Не знаю, заметила ли ты, но она и тебя старается избегать! И четвертое: я и себе-то почти не доверяю с этими потопами, пригожим язычником, чудесами, мрачными девицами, богато одетыми монахами и столькими вещами, в которых я разбираюсь не лучше моего Руфино… а если честно – даже хуже! Поэтому умоляю тебя, не обижайся на меня, милая! У меня и так полно поводов для огорчений. А ты в моем списке страхов и тревог стоишь только на пятом месте. Дражайшая, по-моему, опасности теперь повсюду! Однако сперва я буду сомневаться во всех остальных, прежде чем позволю себе усомниться в тебе, – витиевато закончил Фрейзе.

Но Ишрак не отвлек перечень Фрейзе (на что он очень надеялся). Она молча развернулась и с каменным лицом прошествовала обратно к постоялому двору. Посмотрев ей вслед, Фрейзе подумал, что никогда прежде не видел, чтобы женщина двигалась, как раздраженная кошка.

А еще он понял, что сильно обидел ее, и мигом нагнал Ишрак у двери гостиницы.

– Не злись на меня, – прошептал он ей на ухо. – Помнишь, как ласково ты меня встретила, когда я вернулся к тебе после потопа? Ты можешь быть столь доброй к такой крохе, как котенок, и столь ласковой и нежной к такому неуклюжему глупцу, как я.

Она не смягчилась.

– Все это совершенно не важно, раз вы едете в Венецию, – отчеканила Ишрак. – Вероятно, моя госпожа не захочет путешествовать вместе с вами. Думаю, мы сразу направимся в Будапешт и расстанемся с вами. Тогда ты сможешь сомневаться в ком-нибудь другом.

– Ах, нет! – воскликнул Фрейзе, беря Ишрак за руку и бережно разворачивая девушку к себе. – Конечно, это важно. Куда бы мы ни отправились, вам надо ехать с нами! А из Венеции добраться до Будапешта вам не составит никакого труда. К тому же милорд в клобуке даст нам много денег, чтобы мы могли устроиться в Венеции. Тебе там понравится. Мы заведем лавку, как преуспевающая семья. И госпожа Изольда сможет жить так, как ей подобает: как важная дама с великолепными нарядами. Мы будем мыться горячей водой – ты только вообрази! Ты купишь себе чудесную одежду. Может, мы разбогатеем. Венеция придется тебе по душе!

– Какая разница, что мне нравится! – вспылила она. – Имеет значение лишь то, что нравится Изольде.

– Понимаю. Но вы снова будете подругами, – пообещал он.

– Ты о чем?

– Вы помиритесь.

– А мы не ссорились. За кого ты нас принимаешь? Мы не дурочки, которые дуются по пустякам. Мы ни разу в жизни не ругались. Ты ничего про нас не знаешь, а про меня – в особенности!

– Лука – красивый юноша, – тихо проговорил Фрейзе и постарался скрыть улыбку, когда заметил ее возмущение. – Мой господин не может не вызвать переполоха среди кошечек. Котятки обязательно примутся царапать друг дружку.

Фрейзе чуть было не рассмеялся, увидев, что она резко вскинула голову и гневно засверкала глазами. Однако не мог не восхититься тем, как быстро Ишрак овладела собой и признала истинность его слов.

– Раньше мы никогда не ссорились, – уточнила она.

– Но вы двое никогда не оказывались в обществе красивого юноши, – парировал Фрейзе. – Поэтому и поводов для ревности у вас не было.

Она захихикала: