Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Она летала? – ахнула Сара.

– А сейчас тебе нужно что-нибудь? – продолжал Мэтью.

– Сесть. – У меня подгибались коленки.

Сзади ко мне любезно подъехала табуретка.

– Так я и думал. – Мэтью, удовлетворенно улыбнувшись, вернулся к газете, но Сара тут же ее отняла.

– Перестань ухмыляться, будто Чеширский Кот. Что ты такое «так и думал»?

При упоминании о коте со двора через кошачью дверцу вошла Табита и благоговейно сложила к ногам Мэтью задушенную мышь-полевку.

– Merci, ma petite [65] Спасибо, малютка (фр.). , – сказал он серьезно, – но я пока не хочу.

Табита, досадливо мяукнув, утащила добычу в угол и принялась гонять по полу.

– Так что ты там подумал? – повторила вопрос Сара.

– Ребекка и Стивен все устроили так, чтобы Дианину магию нельзя было вызвать насильно. В случае необходимости она срабатывает сама. Очень умно. – Мэтью разгладил смятую газету и снова в нее углубился.

– Умно, но нереально, – проворчала Сара.

– Отчего же, вполне реально. Попытаемся мыслить так, как ее родители. Ребекка видела то, что когда-то случится в Ла-Пьере. Она, пусть не во всех подробностях, знала, что некая колдунья захватит в плен ее дочь и что дочь сумеет спастись. В магии не было необходимости, вот чары и устояли.

– Как же нам учить Диану управлять своей магией, если она и вызвать-то ее не способна?

Дом не дал нам продолжить дискуссию. Вслед за грохотом, похожим на пушечный выстрел, по полу застучала чечетка.

– Вот черт! – застонала Сара. – Чего ему опять надо?

Мэтью отложил газету:

– Что-то не так?

– Ему нужны мы. Он хлопает в гостиной дверьми и двигает мебель, чтобы привлечь внимание. – Я облизнула пальцы и зашлепала к выходу.

Свет в холле мигал.

– Ладно, идем уже, идем, – пробурчала Сара.

В гостиной ко мне заскользило кресло.

– Диана, вот кто ему понадобился, – сказала Эм; впрочем, это и так было ясно.

Появления быстрого вампира, который меня защищал, дом, однако, не предусмотрел: Мэтью выставил ногу и не дал креслу подсечь меня под коленки. Старое дерево затрещало, наткнувшись на крепкие кости.

– Не волнуйся, Мэтью, – он просто хочет, чтобы я села.

– Ему не мешало бы поучиться хорошим манерам, – заметил вампир, когда я плюхнулась в кресло.

– Откуда тут мамина качалка? – поинтересовалась Сара, оглядев комнату. – Мы давным-давно от нее избавились.

– Вместе с качалкой вернулась бабушка, – сообщила я. – Поздоровалась с нами, когда мы приехали.

– А Элизабет с ней была? – спросила Эм, усаживаясь на диван. – Высокая такая, серьезная?

– Была, но все больше за дверью пряталась. Я ее толком не рассмотрела.

– Привидения теперь нечасто являются, – сказала Сара. – Мы думаем, что Элизабет – это дальняя родственница Бишопов, умершая в тысяча восемьсот семидесятых.

В камин из печной трубы вывалился зеленый клубок с двумя вязальными спицами.

– Дом предлагает мне заняться вязанием?

– Это мое. Начала несколько лет назад свитер, а тот исчез. Дом постоянно что-то утаскивает. – Эм подобрала свое рукоделие и показала Мэтью на диван с жуткой цветастой обивкой. – Присядем. Дом не сразу припоминает, что хотел сказать. У нас числятся пропавшими кое-какие фотографии, телефонная книга, блюдо для индейки и мое любимое зимнее пальто.

Мэтью, явно побаиваясь, как бы фарфоровое блюдо не снесло ему голову, сел рядом с Эм. Сара с сердитым видом заняла виндзорское кресло.

– Ну давай же! – выпалила она пару минут спустя. – У меня еще дел полно.

Из щели в зеленой стенной обшивке рядом с камином выполз толстый коричневый конверт, пролетел через всю комнату и приземлился у меня на коленях.

«Диане» было написано на нем синими чернилами. Мелкий женственный почерк матери я знала по школьным запискам и открыткам на день рождения.

– От мамы. Что это может быть?

– Понятия не имею, – ответила Сара, удивленная не меньше меня.

Внутри обнаружился еще один конверт и что-то обернутое в папиросную бумагу. Конверт был бледно-зеленый, с более темной каймой по краю. Мы с папой купили этот почтовый набор маме в подарок – на каждом листике ландыш, белый с зеленым. К глазам подступили слезы.

– Хочешь побыть одна? – привстал Мэтью.

– Нет. Останься.

Вся дрожа, я вскрыла конверт. Под ландышем стояла дата: 13 августа 1983 г.

Мой седьмой день рождения. Всего за несколько дней до отъезда папы и мамы в Нигерию.

Я пробежала глазами первую страницу, и она выпала у меня из рук и опустилась на пол.

– Диана? – Страх Эм был буквально осязаем.

Отложив письмо, я схватила пакет, который дом так долго хранил для меня. Под папиросной бумагой ощущалось что-то плоское, странно тяжелое, заряженное уже знакомой мне силой.

Услышав, как запела моя кровь, Мэтью встал за спинкой кресла, положил руки мне на плечи.

Я развернула первый слой упаковки. На самом верху лежал обыкновенный листок белой бумаги с побуревшими от времени краями, с тремя затейливыми рукописными строчками.

– «В начале всего – отсутствие и желание… – У меня перехватило горло. – В начале всего – кровь и страх».

– «В начале всего – открытие колдунов», – закончил Мэтью.

Едва дождавшись, когда я передам листок ему, он понюхал его и молча вручил Саре. Я развернула последний слой.

У меня на коленях лежала недостающая страница «Ашмола-782».

– Боже! – выдохнул Мэтью. – Это то, что я думаю? Откуда твоя мать ее взяла?

– Надо письмо прочесть, – пробормотала я, глядя на яркую картинку.

Мэтью, подобрав упавший листок, стал читать вслух: «Дорогая Диана! Сегодня тебе исполнилось семь – очень важный для колдуньи возраст. В семь лет пробуждается и начинает формироваться сила, но твоя пробудилась сразу после рождения. Ты с самого начала была особенной».

Странно тяжелый пергамент давил на мои колени.

«Если ты это читаешь, значит нам с отцом удалось внушить Конгрегации, что им нужен он, а не ты. Не вини себя: другого решения просто не было. Мы надеемся, ты теперь достаточно взрослая и поймешь это…»

Мэтью, легонько сжав мое плечо, продолжил чтение: «…а потому продолжишь начатую нами после твоего рождения охоту – охоту за информацией о тебе и твоей силе. Эту страницу вместе с запиской мы получили, когда тебе было три. Они пришли в конверте с израильским штемпелем. Обратного адреса и фамилии отправителя, по словам факультетского секретаря, не было – записка и рисунок, ничего больше.

Последние четыре года мы, лишенные возможности задавать кому-то вопросы, пытались разгадать смысл послания. И пришли к выводу, что на рисунке изображена свадьба».

– Да, это свадьба – химическая свадьба ртути и серы. – Мой голос после богатых обертонов Мэтью прозвучал резкой нотой. – Решающий шаг в создании философского камня.