Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Эта фотография – не пустая угроза. Хэмиш думает, что само имя Бишоп заставит колдунов поостеречься, я же боюсь обратного. Диана, каким бы ни был ее врожденный дар, защитить себя не способна и при этом слишком самонадеянна и отказывается просить о помощи. Побудь с ней немного. – Мэтью оторвал взгляд от злополучной фотографии. – Хочу побеседовать с Джиллиан Чемберлен.

– Нет полной уверенности, что фотографию послала она, – указал Маркус. – У снимка два разных запаха.

– Второй принадлежит Питеру Ноксу.

– Но ведь он – член Конгрегации.

В эпоху Крестовых походов даймоны, вампиры и колдуны образовали совет, куда вошли по три представителя каждого вида – итого девять. Задачей Конгрегации была безопасность нелюдей, – другими словами, они следили, чтобы никто из них не привлек к себе внимания человека.

– Любой шаг в этом направлении могут расценить как выпад против властей. Не станешь же ты подставлять под удар всю семью ради мести какой-то колдунье?

– Сомневаешься в моей преданности? – промурлыкал Мэтью.

– Нет, в твоей способности судить здраво, – бесстрашно ответил Маркус. – Конгрегация и так уже вправе предъявить тебе претензии из-за этого нелепого романа – незачем давать им еще один повод.

Когда Маркус впервые приехал во Францию, бабушка-вампирша объяснила, что отныне он связан конвенцией. Нельзя вступать в близкие связи с другими разновидностями созданий, а также вмешиваться в человеческую политику и религию. Всех прочих отношений с людьми, включая сердечные, тоже следует избегать, но формально они не запрещены – лишь бы осложнений не возникало. Маркус всегда предпочитал общаться с вампирами и о конвенции до последнего времени практически не вспоминал.

– Теперь это никого уже не волнует. – Мэтью бросил взгляд на дверь в спальню Дианы.

– Она про конвенцию знать не знает, а ты ничего ей не говоришь. Хотя чертовски хорошо понимаешь, что вечно это скрывать от нее нельзя.

– Не станет Конгрегация настаивать на соблюдении правила, принятого чуть не тысячу лет назад, когда мир был совершенно другим. – Взгляд Мэтью остановился на старинной гравюре, где богиня Диана целилась из лука в охотника, убегающего от нее через лес. Вампиру вспомнилась фраза из книги, когда-то написанной его другом: «Становятся уже не охотниками, но преследуемой дичью», и он вздрогнул.

– Подумай, Мэтью, прежде чем что-то делать.

– Я уже все решил, – не глядя сыну в глаза, отозвался тот. – Ну так как – постережешь ее, пока я не приду?

Маркус кивнул, не в силах устоять против мольбы в голосе Мэтью.

Как только дверь за ним закрылась, Маркус вошел к Диане. Приподнял поочередно веки, пощупал пульс. Пахло страхом, шоком и легким наркотиком. Мэтью, по крайней мере, хватило ума дать ей транквилизатор.

Диана морщила лоб, будто во сне с кем-то спорила. Закончив осмотр, Маркус выпрямился. Он понял, во-первых, что никакие осложнения ей не грозят, – она пережила сильный шок и нуждается в отдыхе, вот и все. Во-вторых, от нее так и разило Мэтью: отец сделал это намеренно, чтобы каждый вампир знал, чья она. Дело, стало быть, зашло дальше, чем Маркус предполагал. Просто так отец от нее не отвяжется – но если бабушка говорила правду, разлуки не миновать все равно.

Мэтью пришел уже после полуночи – еще более сердитый, чем раньше, но, как всегда, безупречный. Он запустил пальцы в волосы и прошел прямо в спальню, ни слова не сказав Маркусу.

Тот благоразумно ни о чем не стал спрашивать. Когда Мэтью снова вышел к нему, Маркус задал только один вопрос:

– Ты ей расскажешь о результатах теста?

– Нет, – ответил Мэтью без малейшего чувства вины. – И про колдунов из Конгрегации тоже ничего не скажу. Ей и так уже досталось.

– Диана Бишоп не столь хрупка, как ты думаешь. Ты не имеешь права скрывать такую важную информацию, если по-прежнему намерен встречаться с ней.

Жизнь вампира измеряется не в часах и годах, а в тайнах – как сохраненных, так и раскрытых. Вампиры скрывают все: личные отношения, имена, которыми пользовались, подробности своих многочисленных жизней. У Мэтью секретов больше, чем у кого бы то ни было, и он, как это ни огорчительно, не посвящает в них даже собственную семью.

– Не лезь не в свое дело, Маркус, – проворчал он и теперь.

– Твои проклятущие тайны когда-нибудь погубят семью!

Мэтью сгреб сына за шиворот:

– Мои тайны, сынок, охраняют семью уже много веков. Где бы ты был без них, скажи-ка?

– Гнил бы, полагаю, в Йорктауне, в безымянной могиле, – прохрипел придушенный Маркус.

Много лет он без особого успеха пытался раскрыть хоть какие-нибудь отцовские секреты. Кто, например, рассказал Мэтью о художествах Маркуса в Новом Орлеане после того, как Джефферсон приобрел Луизиану у Франции? Маркус тогда сотворил буйную вампирскую семейку из одной молодежи, большей частью игроков и повес. Эта шайка даже не особенно скрывалась, выходя в город после наступления темноты, и местные колдуны дали понять, что вампирам лучше убраться из Нового Орлеана.

После этого к ним нежданно-негаданно прибыл Мэтью вместе с другим вампиром, красавицей-полукровкой Жюльет Дюран. Они понемногу укротили Маркусов выводок. А когда эти двое заключили союз с молодым французом-вампиром из квартала Гарден – белокурым фатом с нравом как у самой Миссисипи, – дело пошло всерьез.

За пару недель семья Маркуса загадочным образом сократилась – одни погибли, другие пропали без вести. Мэтью лишь воздевал руки и сетовал, какой опасный город Новый Орлеан. Жюльет, которую Маркус сразу возненавидел, тихо улыбалась и что-то ворковала отцу. Маркус еще не видывал такого умелого манипулятора, как она, и был очень рад, когда они с Мэтью расстались.

Под давлением уцелевших детей Маркус дал торжественное обещание вести себя хорошо, если Жюльет и Мэтью уедут.

Мэтью согласился и подробно разъяснил, как именно надлежит вести себя членам семьи де Клермонов. «Если непременно хочешь сделать меня дедом, уделяй больше внимания внукам», – сказал он Маркусу в присутствии старейших и сильнейших вампиров Нового Орлеана. Маркус до сих пор бледнел, вспоминая об этом.

Кто позволил Мэтью и Жюльет предпринять подобные действия, так и осталось тайной. Его сила, ее хитрость и блестящая репутация имени де Клермон могли, конечно, обеспечить им поддержку вампиров, но тут явно крылось и что-то еще. Все создания Нового Орлеана, даже ведьмы, относились к отцу как к августейшей персоне.

Не состоял ли он тогда в Конгрегации? Это бы многое объяснило.

– При всей ее храбрости, – вторгся в воспоминания Маркуса голос Мэтью, – Диане вовсе не обязательно узнавать сразу все. – Вампир отпустил сына.

– А о семье она знает? О других твоих детях? – «О твоем собственном отце», – добавил мысленно Маркус.