Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Истории других вампиров я не рассказываю. – Мэтью слышал и то, что вслух не произносилось.

– Ты совершаешь ошибку. Диана не скажет тебе спасибо за это молчание.

– Это вы с Хэмишем так думаете. Расскажу ей все, когда она будет готова – не раньше. Сейчас мне нужно увезти ее куда-то из Оксфорда.

– В Шотландию? – Маркус сразу подумал об отдаленном поместье Хэмиша. – Там ее уж точно никто не найдет. Или в Вудсток до твоего отъезда?

– Какого еще отъезда?

– Ты сказал, чтобы я взял твой паспорт.

Мэтью всегда уезжал, когда впадал в гнев, и возвращался успокоенным.

– Я не собираюсь бросать Диану, – отрезал Мэтью. – Мы с ней поедем в Сет-Тур.

– Хочешь поселить ее под одной крышей с Изабо?! – вскричал потрясенный Маркус.

– Это и мой дом тоже, – заметил Мэтью, упрямо выпятив челюсть.

– Твоя мать открыто похваляется убитыми ею колдунами и в том, что случилось с Луизой и твоим отцом, винит всех колдунов без исключения.

Мэтью поморщился, и Маркус наконец понял. Фотография убитых родителей Дианы напомнила отцу о смерти Филиппа и о борьбе Изабо с безумием в последующие годы.

Он, словно стараясь придумать что-то еще, сжал ладонями голову:

– Диана не имеет к этому отношения. Изабо поймет.

– Ничего она не поймет, сам знаешь. – Маркус любил свою бабушку и не хотел ее огорчать. Если Мэтью, ее любимец, привезет домой колдунью, ей будет очень плохо.

– Сет-Тур – самое безопасное место. Колдуны дважды подумают, прежде чем связываться с Изабо в ее собственном доме.

– Бога ради, не оставляй их вдвоем.

– Не оставлю. Вы с Мириам тем временем поживете в сторожке – пусть все думают, что Диана там с вами. Потом, конечно, правда всплывет наружу, но несколько дней мы все-таки выиграем. Ключи у привратника. Через несколько часов, когда мы уедем, сними с кровати покрывало – на нем ее запах, – отправляйся в Вудсток и жди дальнейших распоряжений.

– Но сможешь ли ты защищать и себя, и колдунью?

– Смогу, – уверенно сказал Мэтью.

Маркус кивнул. Вампиры стиснули друг другу предплечья. Все, что требовалось сказать, было сказано.

Оставшись один, Мэтью сел на диван, стиснув ладонями виски, – его поразило, как яростно противостоял ему сын.

Гравюра с богиней, преследующей добычу, снова привлекла взгляд вампира.

вспомнил он.

Диана Бишоп, хотя услышать его никак не могла, зашевелилась и вскрикнула. Мэтью бросился в спальню, обнял ее. Стремление защитить эту женщину вспыхнуло в нем с новой силой, и дальнейшие действия обозначились очень четко.

– Я здесь, я с тобой, – шептал он, прижавшись губами к ее пестрым волосам. Диана во сне стиснула губы, между бровей прорезалась глубокая складка. Мэтью всматривался в это лицо часами и хорошо его изучил, но не переставал дивиться его противоречивой натуре. – Ты околдовала меня? – спросил он вслух.

За эту ночь он понял, что нуждается в ней, как ни в чем другом. Семья и вкус новой крови отошли на второй план – лишь бы знать, что она в безопасности, рядом, что до нее можно дотронуться. Если это и значит быть околдованным, он пропал.

Клермонт обнял ее еще крепче – с бодрствующей Дианой он бы себе такого не позволил. Девушка вздохнула и прижалась к нему.

Мэтью, не будь он вампиром, ни за что бы не расслышал того, что она прошептала, ухватившись сквозь свитер за его медальон, упершись кулаком в его сердце.

– Ты не пропал, ты нашелся.

Не почудилось ли ему? Нет. Она способна читать его мысли.

Не постоянно, не в сознательном состоянии – пока еще нет. Но это лишь вопрос времени. Скоро Диана будет знать о нем все. Проникнет в его тайны, столь темные и ужасные, что даже у него не хватает смелости о них вспоминать.

– Смелости у меня достанет на нас обоих, – прошептала она.

– Хорошо, если так, – ответил Мэтью, склонившись к ней.

Одеяло обматывало меня, словно саван мумию, – когда я пошевелилась, старые пружины задребезжали. Во рту стоял вкус гвоздики.

– Ш-ш-ш, – прошептал на ухо Мэтью.

Мы лежали рядышком, и я прижималась спиной к его груди.

– Сколько сейчас времени? – хрипло осведомилась я.

Мэтью, слегка отстранившись, посмотрел на часы:

– Начало второго.

– А легла я когда?

– Вечером, часов в шесть.

Вечером…

В голове замелькали образы минувшего дня: алхимическая рукопись, угрозы Питера Нокса, искрящие пальцы, фотография мертвых родителей, рука матери, тянущаяся к отцу.

– Ты дал мне какую-то дрянь. – Я попыталась высвободить руки из одеяла. – Я не принимаю наркотических средств, Мэтью.

– Когда у тебя опять будет шок, мучайся сколько угодно. – Мэтью вернул мне свободу одним рывком.

Его резкий тон вызвал в памяти новые картины. Искаженное лицо Джиллиан Чемберлен, ее слова о том, как опасно секретничать, записка с вопросом: «Помнишь?» Мне снова было семь, и я не могла понять, как родители, такие живые, вдруг ушли куда-то из моей жизни. Я потянулась к Мэтью, а перед глазами неотвязно стояла рука матери в том меловом кругу. Детское горе от потери родителей слилось с новым, взрослым сочувствием к ее отчаянному усилию.

Я вырвалась из объятий Мэтью, подтянула колени к груди, сжалась в комочек.

Он хотел мне помочь, я это чувствовала, но мои смешанные чувства и его сбили с толку.

«Помните, кто вы есть», – ядовито прозвучал в памяти голос Нокса.

«Помнишь?»

Я снова рванулась к Мэтью. Родителей больше нет, зато он здесь. Приткнув голову под его подбородок, я дождалась следующего удара сердца. Медленное вампирское сердцебиение вскоре опять меня усыпило.

Когда я проснулась снова, было темно, и мое собственное сердце стучало вовсю. Откинув покрывало, я села. Мэтью включил лампу. Абажур все еще был повернут в сторону – так, чтобы свет не падал на кровать.

– Что с тобой? – спросил он.

– Магия нашла меня, как я ни пряталась. Магия и колдуны. Меня убьют за колдовство, как убили родителей. – Выпалив все это единым духом, я вскочила с кровати.

– Нет-нет, – сказал Мэтью, встав между мной и дверью. – Пора остановиться и посмотреть опасности в глаза, какой бы она ни была. Нельзя бегать вечно.

В глубине души я сознавала, что это правда. Но меня так и подмывало удрать во тьму, а попробуй убеги, когда на дороге стоит вампир.

Воздух внезапно взвихрился, я больше не чувствовала себя в западне. Холодные струйки забрались в штанины, приподняли волосы вокруг головы. Мэтью выругался и шагнул ко мне, протянув руку. Легкий бриз перешел в ветер, заколыхавший простыни и занавески.

– Все в порядке! – громко, чтобы перекричать шум, сказал Мэтью.

Меня это не успокоило. Ветер продолжал крепчать, и мои руки поднялись, воздвигая защитную колонну из воздуха, окутавшую меня, как одеяло. Мэтью так и стоял с простертой рукой, не сводя с меня глаз. Я хотела сказать ему «не подходи», но изо рта вырвалось лишь холодное дуновение.