Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Все приятные стороны вампирской жизни ты мне продемонстрировал. Еда для тебя играет утонченнейшими оттенками вкуса. Ты помнишь то, о чем я только читала в исторических книгах. Чуешь, когда я меняю о чем-то мнение или собираюсь поцеловать тебя. Открыл мне мир ощущений, о которых я и мечтать не могла.

Я сделала паузу, чтобы проверить, добилась ли чего-нибудь своей речью. Увидела, что не добилась, и продолжила:

– Возьмем теперь меня. Меня при тебе тошнило, я подожгла твой ковер, совсем расклеилась, получив неприятное письмо. Еще я фонтанирую, но это ты как раз пропустил. И взамен прошу лишь одного: посмотреть, как ты ешь. Без этого нельзя, Мэтью. Если ты этого не можешь вынести, нам лучше осчастливить Конгрегацию и прекратить все это.

– Dieu! Перестанешь ли ты когда-нибудь меня удивлять? – Взгляд Мэтью устремился вдаль, где пасся на холме молодой олень.

Ветер дул в нашу сторону, и он нас еще не учуял.

«Благодарю», – произнесла я мысленно. Не иначе как сами боги послали оленя именно в этот момент. Мэтью не сводил глаз с добычи – его гнев прошел, уступив место сверхъестественно сильным инстинктам охотника. Я пыталась угадать, что он сейчас думает или чувствует, но тщетно.

«Не шевелись!» – мысленно приказала я норовившей дернуться Ракасе, и та послушно замерла.

Видя, что ветер вот-вот переменится, Мэтью взял ее под уздцы и направил вместе с Даром вправо. Олень поднял голову, посмотрел вниз и снова принялся щипать травку. Мэтью оглядывал местность, замечая все: кролика, выглянувшую из норы лису, сокола, ныряющего в небе, как серфер на волнах. Я начинала понимать, почему все создания в Бодли подчинялись этому вампиру: вокруг не было ни единой живой твари, которую он не увидел бы, не опознал, не приговорил к смерти. Он направил лошадей к лесу, пряча меня среди разнообразных звериных запахов.

К соколу присоединилась еще одна птица. Кролик скрылся в норке, но вместо него вылез другой. И все это мой спутник подмечал. Мы вспугнули пятнистого зверя вроде кошки, с длинным полосатым хвостом. Мэтью, как мне показалось, хотел погнаться за ним – и погнался бы, не будь здесь меня.

Мы двигались по опушке вдоль поля не меньше часа. Ближе к вершине холма Мэтью перекинул ногу через шею коня, спрыгнул, хлопнул Дара по крупу, и тот затрусил домой.

Ракасу, чьи поводья он так и не выпустил, Мэтью подвел к самому краю леса и, принюхавшись, молча завел в низкий березнячок.

А сам часа на два замер на полусогнутых – человек в такой позе не выдержал бы и пяти минут. Я разминала затекшие ноги, крутя лодыжками в стременах.

Мэтью не преувеличивал: он и впрямь охотился совсем не так, как его мать. Изабо в первую очередь удовлетворяла биологическую потребность. Ей нужна была кровь, и она забирала ее у животных, не испытывая никаких угрызений совести по этому поводу. Для ее сына все явно обстояло куда сложнее. Он тоже нуждался в живой крови, но чувствовал себя сродни своей добыче – это напомнило мне его статьи о волках, написанные, можно сказать, с уважением. Для Мэтью охота была прежде всего стратегией, он противопоставлял собственный хищный разум существам, которые думали и воспринимали мир так же, как он.

Я вспомнила о наших утренних играх и закрыла глаза от внезапно нахлынувшего желания. Здесь, в лесу, когда он готовился убить, я хотела его не меньше, чем утром в постели. Мне стало ясно, почему он так не желал брать меня на охоту. Только теперь я открыла, как тесно связаны смертельная опасность и секс.

Мэтью тихо выдохнул, отошел от меня и без предупреждения взлетел на холм. Олень поднял голову.

Исходящую от Мэтью угрозу он понял не сразу – я и то сообразила бы раньше. Я сочувствовала этому зверю не меньше, чем убитой Изабо оленихе. Олень поскакал вниз, но Мэтью перехватил его, не дав добежать до меня, и снова погнал наверх. Страх, охвативший животное, нарастал с каждым мгновением.

«Знаю, тебе страшно, – говорила я мысленно, надеясь, что олень услышит меня. – Он делает это не для забавы, не для того, чтобы причинить тебе боль. Ему это необходимо для выживания».

Ракаса, нервно повернув голову, посмотрела на меня. Я потрепала ее по шее, продолжая взывать к оленю:

«Успокойся. Не убегай. От этого создания даже тебе, быстроногому, не уйти».

Олень замедлил бег, споткнувшись на какой-то ямке, и направился ко мне, точно шел на молчаливый зов.

Мэтью сгреб его за рога, свернул ему голову – было это футов за двадцать от моего убежища. Олень повалился на спину, тяжело поводя боками, попытался вскочить, Мэтью упал на колени рядом.

«Не борись, – печально сказала я. – Это конец. Он убьет тебя».

Олень дернулся в последний раз и затих. Мэтью смотрел ему в глаза, как будто ждал разрешения прервать его жизнь. Потом я разглядела лишь черно-белый блик на шее животного.

Жизненная энергия оленя переливалась в Мэтью. В воздухе стоял железистый запах, но крови не пролилось ни капли. Выпив все, Мэтью склонил голову и остался стоять на коленях рядом со своей жертвой.

Я тронула Ракасу с места. Мэтью застыл, но потом поднял на меня светлые, сияющие глаза. Я достала из-за голенища хлыст и зашвырнула его подальше в заросли дрока. Мэтью наблюдал за мной с интересом и за лань меня явно не принимал.

Я демонстративно сняла шлем и спешилась, повернувшись к Мэтью спиной. Я доверяла ему даже теперь, когда он не доверял сам себе. Легонько коснувшись его плеча, я тоже опустилась на колени и положила шлем у оленьей головы с остекленевшими глазами.

– Твоя охота мне нравится больше, чем охота Изабо. И оленям, думаю, тоже.

– Мать убивает настолько иначе, чем я? – Французский акцент Мэтью усилился, пахло от вампира чуть иначе, и голос стал еще более гипнотическим.

– Она утоляет голод, – просто ответила я, – а ты охотишься, чтобы ощутить себя живым. Вы с ним, – я показала на оленя, – пришли к согласию. Он, мне думается, отошел с миром.

Снег на моей коже под пристальным взглядом Мэтью превращался в лед.

– Ты говорила с ним так же, как с Ракасой и Бальтазаром?

– Я ни во что не вмешивалась, если ты об этом, – торопливо сказала я. – Ты убил его без моей помощи.

Может быть, для вампиров это имеет значение.

– Я не подсчитываю очки. – Мэтью вздрогнул, одним слитным движением поднялся на ноги – так, как это делают только вампиры, – и подал мне руку. – Вставай. Земля холодная.

Я встала, размышляя, что же будет с оленьей тушей – тут понадобится помощь Жоржа и Марты. Ракаса преспокойно паслась рядом с убитым зверем, и я вдруг ощутила, что страшно проголодалась.

«Ракаса!» – мысленно позвала я. Она подошла, и я нерешительно спросила:

– Можно я поем?

Мэтью насмешливо скривил губы:

– Сделай милость. Учитывая, что ты только что наблюдала, посмотреть, как ты жуешь сэндвич, – это самое меньшее, что я могу сделать.