Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

Говорят (и я этому верю), что яслям нипочем даже прямое попадание ядерной бомбы. Лет через тысячу спасатели разберут развалины и найдут резервуары и действующую аппаратуру, которая морозила младенцев все это время с точностью до сотых долей градуса.

Поэтому мы, люди Марса (не «марсиане», заметьте себе; те – негуманоиды и почти все вымерли), как правило, рано вступаем в брак, заводим положенное число детей и откладываем их до лучших дней, когда появятся время и деньги для воспитания. Вот так мы обходим противоречие, которое портило жизнь людям Терры еще со времен промышленной революции, – между возрастом, оптимальным для биологического воспроизводства, и годами, когда социальное положение родителей позволяет дать потомству наилучшие обеспечение и воспитание.

Именно так поступила лет десять назад чета Брайз. Когда они поженились, ей только-только исполнилось девять лет, а ему – чуть больше десяти. Он учился на пилота, она слушала какой-то курс в Арес-университете.

Они подали заявку на троих детей, получили разрешение, сделали их и отложили до лучших дней. А сами продолжали учиться. Очень разумно.

Шли годы. Он летал пилотом, потом капитаном, а она сперва вела документацию на его корабле, а потом дослужилась до суперкарго; короче говоря, идиллия. Для тех, кто комплектует экипажи космических линий, супружеские пары – идеальный вариант.

Так вот, капитан Брайз и его миссис, отслужив свои десять с половиной (двадцать земных) лет, вышли в отставку с пенсией в половину жалованья и сразу же по радио распорядились раскупорить всех троих малышей.

Радиограмму в яслях получили, отстучали подтверждение и приступили к делу. Через пять недель счастливая чета получила своих крошек и вступила во вторую фазу семейной идиллии.

Это они так думали…

Но в ясли они сдали двоих мальчиков и девочку.

А получили двух девочек и мальчика – наших.

Невероятно, но факт: они обнаружили это только через неделю. Я готова согласиться с тем, что в таком возрасте разница между совершенно новеньким младенцем-мальчиком и совершенно новенькой девочкой пренебрежительно мала. Но все же она есть. По-видимому, все произошло оттого, что у них было слишком много помощников: мамаша, свекровь, временная няня, добрая соседка, да тут еще масса забот, в общем, маловероятно, чтобы в эту первую неделю кто-то из этих помощников купал всех троих младенцев одновременно. Разумеется, сама миссис Брайз этого тоже не делала – до того дня, когда она вдруг надумала искупать их вместе… и обнаружила… и упала в обморок – и уронила одного из наших малышей в воду, тут бы ему и конец, если бы на ее вопль не прибежали мистер Брайз и добрая соседка.

Вот так у нас и появились тройняшки одного месяца от роду.

Юрист, представлявший ясли, очень туманно объяснил, как это произошло, – очевидно, ему совсем не хотелось обсуждать, каким образом их «надежная» система идентификации может привести к такой путанице. Их система опознавания считается надежной на все сто процентов; компьютеры, регистраторы, серийные номера, отпечатки ножек. Лично мне кажется, что в этой системе все же есть слабое звено. К примеру, один клерк вслух читает в радиограмме фамилию «Брайз», а другой набивает в машину «Фрайз», ну а машина честно доводит дело до конца.

Но представитель явился не для объяснений. Он просто изо всех сил старался, чтобы мама с папочкой не подали на них в суд – приняли чек, подписали отказ от претензий и согласились не предавать дело огласке.

Они потребовали сумму в три годовых маминых оклада, маленький адвокат проглотил это и, похоже, был счастлив.

Но никто не предложил компенсацию мне – за тяжелый урон, нанесенный моим надеждам, моим планам и всей моей жизни.

Кларк предложил вполне резонный, как ему думалось, выход – поменяться с Брайзами. Пусть, мол, они забирают тепленьких, а мы оставим за собой холодненьких и слетаем-таки на Землю.

Мой братец слишком эгоцентричен, чтобы чувствовать такие вещи, но Ангел Смерти в этот миг осенил его своими крылами. Наш Па – очень добрый человек… но в тот день на него свалилось больше, чем он мог выдержать.

На меня тоже. Я-то думала, что сегодня буду уже на пути к Земле. Это было бы мое первое путешествие за орбиту Фобоса. Но Фобос не в счет – это была обычная школьная экскурсия, своего рода медовый месяц для всего нашего класса.

Попробуйте догадаться, чем я вместо этого сейчас занимаюсь.

Знаете, сколько раз на дню приходится менять пеленки у троих детей?

Без паники! Двигателям – стоп! Стереть все записи! Рапорты опротестовать…

МЫ ВСЕ-ТАКИ ЛЕТИМ НА ЗЕМЛЮ!!!

Правда, не все. Остаются Па и мама, ну и тройня, конечно, тоже… Но… Нет, лучше расскажу все по порядку.

Вчера меня достало! Я как заведенная меняла малышам пеленки – как только я разбиралась с последним, первый снова был мокрый. Выть хотелось, стоило только представить, что в этот момент я должна была входить в салон-ресторан «Космопроходца» об руку с кем-нибудь из офицеров… или даже с капитаном, будь у меня шанс организовать такую случайную встречу , а затем пустить в ход свою коронную мину озадаченного котенка.

И на этом самом месте суровая реальность снова ткнула меня носом в пеленки. Это меня и доконало. «Авгиевы конюшни», – подумала я и заплакала.

Вошла мама, и я попросилась отдохнуть хоть пару часиков.

– Ну конечно, дорогая, – ответила она, даже не взглянув на меня.

Она тетешкалась с одним из младенцев и даже не заметила, что я плачу. Потом взялась перепеленывать младенца, причем того самого, которого я только что запеленала.

При этом она висела на телефоне и объясняла кому-то, что он не ошибся, что она действительно осталась на Марсе, но, несмотря на это, ни в какой комиссии она работать не сможет, даже в качестве консультанта, – она просто не может оставить малышей даже на десять минут, ей постоянно приходится возиться с одним из них.

Да, мама сильно изменилась. Похоже, она накоротко замкнула цепи коры больших полушарий и отдала себя во власть дремучих инстинктов. Она напоминала кошку, которая у нас была, когда я была еще маленькой. Мисс Полька Дот тогда принесла свой первый помет котят. Мисс Поки любила нас и доверяла во всем – кроме котят. Стоило кому-нибудь тронуть котенка, и она начинала беспокоиться. А уж если котенком хотели полюбоваться и доставали из ящика, тут же следом за ним выскакивала и мамаша, хватала его в зубы и с недовольным видом уволакивала назад в ящик. При этом она яростно виляла хвостом, красноречиво показывая, что она думает о безответственных людях, которые совершенно не умеют обращаться с младенцами.

Мама сейчас точно такая же. Мою помощь она принимает лишь по необходимости – с тройней слишком много забот. Сама она всерьез думает, будто без ее присмотра я толком не смогу даже взять младенца на руки.