Павел Парфин - Новая погоня

Ксения. Ты брезгуешь моей едой?

Гера. Ты говоришь глупости, мама! Ну, может, тебе станет легче, если я признаюсь тебе: я вообще ничего не ем.

Ксения. Это как «вообще»?

Гера. А так. Я давно не беру ничего в рот. Потому что мне это не надо. Но все это ерунда, мама, я хотел признаться тебе совсем в другом. Скорее всего, это тебя шокирует, как мою мать…

Ксения. Чтоб меня еще что-то шокировало? Ты отказываешься есть мои котлеты, что может быть больней и обидней для матери?

Гера. Мама, я очень хреново… прости, плохо поступил с той девушкой.

Ксения. Это с кем же? С Ксюшой, что ль? Не иначе она забеременела от тебя, а ты струсил и не предложил ей выйти за тебя.

Гера. Беременная? Откуда тебе извест… ( Смотрит в упор на живот Ксении. ) Ну да, она беременна. Но я тут причем?! Я только переспал с ней, но к тому времени она уже была беременной. Черт, какой бред я несу!

Ксения. Ты переспал с девушкой и за это казнишь себя, мой сын? Конечно, этот твой неблаговидный поступок я никак не могу одобрить. С другой стороны, это физиология, реакция одного пола на противоположный… Одним словом, с кем из юношей в твоем возрасте этого не случалось.

Гера ( опешив ), Ты что, оправдываешь мой подлый поступок?

Ксения. Я вовсе не оправдываю его, как ты выразился, твой «подлый поступок». Но не есть из-за этого моих котлет, знаешь, это прямо какой-то психоз!

Гера. Психоз, говоришь? А то, что я взял ее силой, можно сказать, изнасиловал — это как тебе, тоже психоз?! Я опорочил беременную женщину!

Ксения. Боже, что ты такое говоришь? Ты… ты бессердечный, сын.

Гера. Хэ, бессердечный. Это еще мягко сказано, мать. Я просто подонок после этого.

Ксения. Ты зациклился на своей вине, мой сын, а я… Я и вправду сочту тебя бессердечным ребенком, если ты и после третьей моей просьбы опять отвернешься от котлет.

Гера. Издеваешься?! Да пошла ты на хер со своими котлетами!

Ксения ( плачет ). У тебя совсем нет сердца.

Гера ( орет ). А ты только об этом узнала, мать?! У меня и в самом деле нет сердца!

Ксения. Ты не имеешь права в таком тоне разговаривать с матерью!

Гера. Да ну, неужели? Я лишился сердца именно в тот момент… когда не стало тебя. ( Пауза. ) Я утратил тебя два года назад, и в тот же день, когда это случилось, в мою осиротевшую грудь вставили батарейку!

Ксения. Ну и бог с ней, с твоей батарейкой. Твой юный организм не может долго жить без мяса, свежего натурального мяса; фарш для котлет я делала своими руками, поперчила, добавила рубленого лука, картошку потерла на терке, разбила одно яйцо, чтоб котлеты не разваливались при жарке…

Гера. Кончай мне впаривать свои гребаные котлеты!

Ксения. Не смей орать на мать!

Гера. Врешь! Ты не мать мне, моя мать два года назад пропала без вести, осталась лежать под обломками, бомба разнесла ее на куски — а ты…

Ксения. Не кричи на меня, сын!

Гера. …А ты — шлюха, тупая шлюха, что я вчера трахнул в бане! И мне плевать, что ты беременна…

(Ксения дает Гере пощечину. От неожиданности он смолкает и застывает на кровати, взгляд его замирает на руках Ксении.)

Ксения ( берет с подноса миску с котлетами ). Ешь! ( Подносит миску близко к лицу Геры, говорит строго, словно отдает команду ) А потом я решу, что с тобой делать.

Гера ( отталкивает от себя миску ). Да пошла ты, дура! Возомнила о себе, хрен знает что… О!

Ксения ( резко хватает его за пах ). Ешь, сынок, прошу тебя по-хорошему. Иначе я из тебя самого сделаю котлету!

Гера ( вертится на кровати, безуспешно пытаясь освободиться от хватки девушки ). Да кто ты такая, черт?! Какого хрена ты придолбалась ко мне?! А! ( Неожиданно коротко вскрикивает и обмирает, пораженный не то какой-то внезапной мыслью, не то болью. ) Стой… неужто ты…

Ксения. Дошло наконец. Вот так бы и сразу.

Гера. Ты… ( В сильном волнении, будто рыба, хватает ртом воздух. ) Ты — Немая!

Ксения. Это я-то немая?! Да ты нахал! ( Делает Гере больно, он вскрикивает. ) Что ты там говорил мне, что у тебя нет сердца? Ха-ха-ха! А теперь посмотри на свою мамочку, вот уж у кого поистине никогда не было сердца! Ну, ешь, сволочь, а то калекой сделаю!

(Она насильно впихивает в рот Гере котлету, тот поначалу давится, но уже спустя мгновенье взгляд его вспыхивает от волчьего аппетита. Он принимается жадно поглощать содержимое миски.)

Что, распробовал? А столько времени ломался, тьфу! Да ведь и не мудрено, что тебе пришлись по вкусу мои котлеты. Вчера ты меня опозорил, взял силой, насмеялся над моим лоном и моею душой. А сегодня я тебе сама принесла — мое сердце!

(Потрясенный признанием девушки, Гера замирает с набитым ртом.)

Кому нужно опозоренное сердце? Вот я и перекрутила свое сердце на мясорубке и котлет нажарила целую миску! Ты удивляешься, откуда их так много вышло, котлет-то? Да ведь сердце мое большое, от любви оно было большим, а ты его опозорил. А теперь жрешь мое сердце и не подавишься! Даже добавку просишь… Ладно, ешь давай. Того, что было, все одно не вернешь и не исправишь.

(Гера покорно принимается снова есть, Ксения с жалостью наблюдает за ним.)

Бедный, никчемный ты человечек. И сердце твое никчемное — жалкая, нелепая батарейка! Но скоро ты о ней напрочь позабудешь и станешь думать только о том, как набить свой глупый желудок. Ха-ха-ха! И все ради одного-единственного мгновенья — в надежде пережить еще раз вкус моего горячего, пламенного сердца. Вкус моей сочной, как фарш, любви, ха-ха-ха!

(Ксения разражается истеричным смехом, Гера кричит; вскоре его крик перерастает в неистовый отчаянный рев смертельно раненого зверя. В следующий миг, не выдержав такого нервного напряжения, разлетается вдребезги лампочка, вставленная в настольную лампу.

Затемнение. Ксения незаметно исчезает. Вмиг все стихает. Слышен только стук сердца и сбивчивый, испуганный Герин шепот.)

Гера ( сидя на кровати ). У-у! Мне снилось, что я жрал сердце… Ее сердце. Что за хрень! (Гера без сил падает на кровать и вскоре вновь забывается в тревожном, беспокойном сне.)

Раннее утро, свет едва брезжит. Полузатемнение. Та же комната в гостинице. За окном гремят раскаты грома, шумит, барабанит ливень. С потолка капает: капли с монотонностью метронома шлепаются в подставленное снизу ведро. На диване по-прежнему спит Гера. В комнату входит некто, в длинном плаще и с капюшоном на голове, осторожно крадется к изножью дивана. Гера испуганно вскидывается, резко садится на диване с вытянутой вперед левой рукой — в руке пистолет.

Гера. Как бы не так! Как бы не так! Чего захотел!

(Гремит выстрел — неизвестный в плаще в ужасе шарахается в сторону, задевает ведро — оно с грохотом катится по полу. Гера кошкой прыгает к двери, нервно шарит рукой по стене, спеша найти включатель.)