Павел Парфин - Сопротивление бесполезно! [СИ]

Тем временем, не вынимая пальца из носа, Лысый-толстый вдруг выпалил:

— Это Грицу дорого будет стоить!

— Дорого?! — взорвался Коровин и, обежав стул, чуть не впился хищным поцелуем в отмороженную физиономию Гриценко. — А ты знаешь, Гриц, что этой ночью мы напоролись на засаду?.. Трех наших какие-то козлы проткнули кольями! — Коровин вдруг как завизжит: — Это твоя дочь навела!! Да!!

— Чушь, бред! — закрылся рукой от Коровина Гриценко. — Я же сказал: она в надежных руках!

— Так, значит, это правда? — глаза Коровина были совсем близко, они расширились до невиданных размеров и налились желтоватым белком, став похожими на растекшуюся по сковороде яичницу. В желтой студенистой массе ужасных глаз вурдовампа пульсировала красная жилка. — Это правда, Гриц? Твоя дочь сбежала от тебя и настучала ментам… Нет, менты слабы против нас. Ну, я не знаю, кто были те гады, что закололи наших! Но твоя дочь ответит за это! Или погоди-ка… Вот что я скажу, Гриц: ты должен доказать нам свою преданность. Да, доказать! Приведи ее к нам или… выпей из нее кровь. Сам выпей!!

— Рехнулся?! — Гриценко, как ужаленный, вскочил со стула. Куда только девалось его напускное безразличие! (В ответ раздался угрожающий ропот и дружный рык вурдовампов.) — Это ж моя дочь, Коровин!

— Уже не твоя. Ты покойник.

Гриценко стремительно обернулся к тому, кто бросил эту фразу, прозвучавшую точно приговор, и встретился взглядом с Лысым-толстым — первым, из кого вурдовамп Гриценко высосал кровь. Тонкие бледные губы бритоголового толстяка искривила мерзкая улыбка, полная ненависти и презрения. «Все-таки я прав, — ухмыльнулся про себя Серега. — Месть существует и среди вурдовампов. Вот засранец — решил мне напакастить!»

— Ну так что — по рукам? — Коровин смотрел на Гриценко пронзительным, выжидающим взглядом.

— Что «по рукам»? — решил тянуть время Серега.

— Ты дураком-то не прикидывайся! — Коровин зло сжал длинные плоские губы, да так, что из нижней брызнула кровь. — Повторяю для особенно хитрых: или ты ведешь ее к нам, или…

— А если не то и не другое? Шо тогда, Коровин? — с нарочитым смешком перебил Гриценко.

— Тогда мы сами найдем твою дочь и прикончим! — звенящим, леденящим душу шепотом зашипел Коровину. — А потом загрызем твоих друзей. Как там его?.. Спинова. Да-да, Алекса Спинова и его башковитого сыночка! Ну?!

— Ладно, твоя взяла, — устало сдался Гриценко.

— Смотри, попробуй только схитрить!

Слова эти были сказаны не Коровиным, а вновь все тем же толстяком с выбритой наголо головой. Отныне на ней не вырастет ничего.

Вместо того чтобы сразу ехать домой и доказывать свою преданность, Гриценко махнул на Первомайку, к офису фирмы «Бокс Лтд». Решил еще раз попытать счастья: может, удастся-таки подкараулить того подонка — Артема Бойко, «золотого» юноши с лицом известного в прошлом французского музыканта.

«Погоди, „Маруани“, я еще отправлю тебя в космос!» — шагая к заветному двухэтажному особняку, Гриценко курил, не вынимая сигареты изо рта. Курил и совершенно не чувствовал вкуса… Как вдруг углядел метрах в тридцати впереди себя, как раз перед зарешеченным входом в «Бокс Лтд» знакомые серо-голубые «жигули». «Вот черт! — Серега зло посмотрел на часы: полпятого. — Опередили! Шо ж это за конкуренты, шо норовят мне дорогу перейти?»

Щелчком отбросив наполовину недокуренную сигарету, Гриценко подошел к машине, приник к неплотно поднятому боковому стеклу. На заднем сиденье, помахивая, будто веером, свернутой в трубку газетой, сидела жена. «Людка!! Вот те на! — изумлению Серегиному не было границ. — То-то, я вижу, тачка знакомая! Конечно, это же самого…»

— Ну, чего уставился? — Людка, развернув газету, до самых глаз закрыла ею лицо. Взглядом, настороженным и беспощадным, она следила за тем, что предпримет ее муженек. Тот молчал, не отводя глаз от газеты, словно нашел в ней нечто сенсационное.

— С чего это ты решил следить за мной? Неужто соскучился? — жена невесело ухмыльнулась.

— Ага, соскучился, — хриплым голосом соврал Гриценко.

— Давай проваливай, Сергей, пока Борис Савелии не вышел!

— Слушай, а он-то как раз мне и нужен! — снова соврал Гриценко.

— Это еще зачем? — Людка недоверчиво глянула на мужа.

— Да я у него, когда еще работал, денег занимал. Вот хочу вернуть, — Серега показал мятую пятерку.

— Дай, я ему отдам, — Людка протянула руку.

— He-а. Ты ему уже и так дала… шо хотела.

— Подумаешь, — Людка презрительно поморщилась. — Жди тогда. Он сейчас с Артемом выйдет.

— С кем?! — непроизвольно подавшись вперед, Гриценко навалился крупным грузным телом на дверцу машины.

— Что ты так орешь? Оставь в покое машину!.. С Артемом, племянником своим. Охраняет его Борис Савелии.

— Господи, от кого можно охранять молодого здорового хлопца?

— А я откуда знаю? Трое его друзей пропали… после одной драки, — Людка виновато-стыдливо отвела взгляд.

— Ну-ка, ну-ка, какой еще драки? — Гриценко чувствовал, как в нем, не подчиняясь его воле, поднимается неукротимая волна жгучей, точно влажная соль, ненависти. Затрещало, утопая в двери, под Серегиными пальцами стекло.

— Да одного мужика побили… кажись, даже до смерти, — Людка не смела посмотреть в глаза мужу.

— Кто убил? Те четверо придурков?

— А я почем знаю?! — Людка истерично взвизгнула. Вытерла выступившие слезы. — Я что, там свечку держала?

— Так откуда ты знаешь, что до смерти?! — Серега брызгал слюной в щель между верхней кромкой стекла и рамой дверцы.

— А-ха-ха! Ну, видать, не до смерти! — Людка вдруг хохотнула совершенно безумно и вызывающе.

— Это потому, шо я живой? — Гриценко сильно побледнел, внезапно на его лице выступили красные продольные полосы. — Стою щас перед тобой?

— М-м-м, — замычала жена. Она вздрогнула всем телом, быстро прикрыла рот рукой. Казалось, еще секунда — и Людку вырвет. Ее спасло только появление Приходько. Под руку с жутко бледным, прямо-таки сияющим мертвенно-бледным светом Артемом мастер возник на крыльце фирмы «Бокс Лтд». Их сопровождал плечистый охранник.

Гриценко успел шепнуть Людке: «Гляди-ка, не попадайся на моем пути. Ты хоть и сволочь, но жена. Не хотел бы я тебя…» — как услышал гневный окрик Приходько:

— А ты что здесь делаешь?! У?!

— Его вот жду, — кивнув на непрерывно вздрагивавшего Артема, честно признался Гриценко. Только вблизи он смог разглядеть источник чрезмерной, неестественной бледности парня: на его шею был надет довольно широкий, от ключиц до подбородка, металлический браслет. Кажется, на нем был выгравирован какой-то крошечный знак. «Неужто свастика? Нацист паршивый! Мать твою трижды в задницу!» — выругался про себя Гриценко, а вслух презрительно усмехнулся: — Бедный, как же теперь тебе девушки засосы будут ставить?