Павел Парфин - Сопротивление бесполезно! [СИ]

Зачем я все это говорю, когда можно легко и без лишних слов прострелить твою непутевую голову?.. Ну, прими это за мой каприз. В общем-то, я уже заканчиваю. Жизни и смерти нет. Есть цикл побегов от наказания. Человеку суждено бежать из одного времени в другое, потому что он слаб, лишен воли. Человек априори наказан. Бог и сверхлюди стоят над человеком. Мы, арийцы, и есть те сверхлюди. Наша миссия, назначенная нам богом, — наказывать.

— Что же вас, арийцев, отличает от остальных людей? — едва слышно спросил Здоровяк.

— Ясное самосознание и железная воля, — сказала Элизабет Батори и без предупреждения выстрелила. Здоровяк успел-таки нырнуть в дерьмо. Пуля в сантиметре прошла от бритой его головы (на которой уже пророс седой ежик щетины) и отправилась облетать время-шар…

…Шляпа с шумом выплюнула голову Здоровяка. Зал мигом оживился, заулюлюкал, защелкал клыками. Здоровяк быстро-быстро задышал, спеша набрать полные легкие воздуха, но графиня Батори уже кричала: «Торко, мяч!! Мне нужно наказать этого подлеца! Наказание — функция времени и вины, но скоро я лишусь и того, и другого!» Торко бросал мяч, Элизабет била по нему на лету, метя в лоб Здоровяка. Но тот опять оказался проворней: спрятал голову в шляпе раньше, чем мяч коснулся ее черного бархата…

Никто не считал, сколько раз удалось Здоровяку уйти от наказания, которое, возможно, он и не заслужил, но которое было ему предопределено. Так считала трансильванская графиня Батори. Того же мнения придерживалась и арийка Батори… Точно мышь в сырой норе, мотался Здоровяк по аду-лабиринту, спасался бегством из одного времени в другое, от театральной сцены к отхожему месту и обратно.

Кто назначил ему именно этот путь наказания? Почему он был одним и тем же, а не другим или третьим, и не закончился лишь однажды начавшись? Неужели такой неверной была рука графини Батори или сбит прицел у фрау Батори?.. Но какое это имеет значение, когда важен не результат и не процесс, не наказание и даже не бегство от него, а случай, который вдруг открывает человека (так настойчиво уходящего от наказания) с неожиданной стороны…

Однажды Здоровяк не вынырнул из деревянной параши. Как не высунулся из тесной шляпы фокусника. Первой забила тревогу арийка Батори. Она склонилась над вонючей прорубью, тыча стеком в дерьмо. «Это отродье вздумало меня обхитрить! — брызгала слюной Батори. — Я знаю, ты где-то здесь, недоумок!» От волнения и спешки фрау Элизабет мигом взмокла. Скинув с себя черный китель с эмблемой «СС», она осталась в роскошной белой блузке.

Внезапно кто-то снизу схватил за стек и сильным рывком послал вверх. Стек, несмотря на плоскую рукоятку, легко проткнул шею мадам. Алые кляксы расплылись на ее белоснежной блузке.

Смерть трансильванской графини была еще ужасней. Здоровяк вдруг разнес в клочья черную шляпу и, разворотив гнилые подмостки, вырвался на сцену. Зал ликовал! Вы бы видели, что там творилось!!.. Графиня и пискнуть не успела, как Здоровяк выхватил у нее клюшку для гольфа. Одним махом человек снес вампиру голову с плеч.

Сомнительные на первый взгляд высказывания графини Батори в отношении того, что время имеет форму шара, а когда-либо выпущенное наказание, если по какой-то причине не настигнет цели, обязательно вернется в исходную точку, оказались не пустыми словами. В самом деле, пистолетная пуля, невесть как залетевшая в средневековый замок вампиров, поразила насмерть косматого Торко, а тяжелый мяч для гольфа убил наповал немецкую овчарку, охранявшую безымянный концлагерь. За что был наказан пес, неизвестно.

…Когда они проснулись, солнце садилось, подпалив безвредным закатным огнем краешек шторы. Тишину нарушало лишь мерное тиканье кварцевого будильника.

— У-у-у! — замычал спросонья Гриценко.

— Что, до сих пор болит? — посочувствовала Людка и потянулась к мужу теплыми со сна губами.

— Да нет. Ты у меня на руке заснула. Отлежала ее немного… Знаешь что, перевяжи мне палец, а я тебе повязку сменю.

Они с удивлением смотрели на безымянный палец на Серегиной левой руке. Тот самый, что Гриценко хватил сапожным ножом. Палец был цел и невредим.

— Ничего не понимаю. А ну-ка давай твою руку!

Ни малейшего намека на рану — Людкин палец тоже совершенно здоров!

— Ну и ну! Как это тебе удалось? Мне, наверное, подорожник помог…

— У каждого свои секреты… Сережа, а может, и не было ничего? Может, все это нам приснилось?