Наталия Московских - Последний

Не знал он лишь того, что поблизости явно находится существо не менее опасное. Но о Валианте Ривер предпочла пока не сообщать.

— Достаточно меткий, — строго отозвалась она.

Харриссон перевернулся, переместился на колени и, оттолкнувшись скованными за спиной руками от стоявшей позади него машины, сумел подняться на ноги.

— Джеймс, вы как? — осведомилась Ривер.

— Порядок, — проскрипел он, жалея о том, что даже придержать мучившую его рану не может.

— Мэтьюс, черт возьми, где ключ? — не глядя на лейтенанта, рявкнул Полсон, стараясь уловить даже самое неприметное движение в сгущающихся сумерках. Погода, будто играла на стороне «перевертыша», и туманные завитки обманывали напряженное внимание агента своими едва ощутимыми перемещениями.

— Свалился в снег. Ищу! — отчаянно выкрикнул Мэтьюс.

— Другого ключа нет? — нахмурился Полсон.

— Нет… «браслеты» были у меня и у Лелланда. Как и ключи.

— Тьфу, дьявол! Сержант Оукс! — резко бросил агент в адрес замершего офицера, который, казалось, вот-вот потеряет сознание. — Придите в себя! Соберитесь.

Округленные от ужаса глаза полицейского обрались к Полсону в мольбе.

— Смотрите в оба. Прикрывайте Харриссона. Он сейчас наиболее уязвим. Харриссон! Подойдите сюда, держитесь ближе к нам и Оуксу.

— Ривер, это Дэвис. Сержант с двадцать четвертого, — бросил Джеймс. Голос его звучал слабо и устало.

Девушка поняла, что спутник хотел ей сказать: сержант Дэвис — не Крис. У него нет никаких привязанностей к Ривер, и он не станет церемониться. Единственное, какой приказ Валианта «перевертыш» не посмеет нарушить — это приказ не трогать девушку. Все остальные были в опасности.

— Харриссон, инструктируйте, — отчеканил Полсон.

— Он не чувствует боли, так что выстрел в ногу, руку или грудь его даже не замедлит. Чтобы убить его, нужно попасть в голову, а на это нужен навык, который здесь есть только у меня. Это трудно, но нужно пытаться предугадать его движения на несколько секунд вперед и стрелять на опережение. Поспевать за ним все равно не сможете.

Полсон скрипнул зубами, напряженно глядя на закопавшегося в поисках лейтенанта. Снять наручники выстрелом — слишком рискованно, можно ранить единственного человека, кто знает, с чем они имеют дело. Нужен ключ.

— Есть! — выкрикнул Мэтьюс, бросившись опрометью к Джеймсу.

Послышался щелчок, и «браслеты» упали на землю. Он потер запястья и тут же подобрал упавшее оружие Лелланда.

— Мы, что, отстреливаться от него будем? — только что поняв стратегию Полсона, спросил лейтенант Мэтьюс дрожащим голосом.

— Выбора нет, — отчеканил агент, не став тратить время на объяснения.

Взгляд Мэтьюса умоляюще обратился к машине с пробитым колесом. Полсон уловил неверный ход его мысли.

— Можете попытаться уехать и стать для него движущейся мишенью, — хладнокровно предложил агент.

Больше лейтенант против плана не возражал.

Несколько секунд ничего не происходило. Ожидание становилось беспощадно томительным.

— Где же он? — прорычал Полсон.

— Ведет выжидательную политику, — ответил Джеймс. — Хочет знать, что мы предпримем. У нас два варианта: идти в лес на охоту или попытаться уехать. В обоих случаях он тут же проявит активность. Я уже видел такое.

Мэтьюс попытался пересилить дрожь в коленях и руках.

— И… что же нам выбирать?

— Его же тактику, — был ответ. — Ждать. «Перевертыш» хочет лишь…

— Кто? — переспросил постепенно приходящий в себя Оукс. Вопросу вторил непонимающий взгляд Бернхарда.

— «Перевертыш», — терпеливо вздохнул Харриссон. — Человек, зараженный кровью вампира . И скепсис сейчас неуместен, — он строго оглядел собравшихся. — Я знаю, кто это такие. От таких тварей мы с Ривер и бежим.

Полсон и Мэтьюс остались поразительно серьезными. Похоже, они уже готовы были поверить во все, что угодно.

— Скоро он занервничает, — продолжил Джеймс. — У него не так много времени: его тело быстро разлагается. Так что долго ждать он просто не сможет. Скоро он покажется и буде особенно агрессивен, так что глядите в оба.

Выжидать не нравилось никому. «Перевертышу» — Харриссон знал — это нравилось еще меньше. Прошла минута. Затем другая.

Сержант Оукс вдруг заметно задрожал, губы его поджались и затряслись, как у маленького ребенка от поступающих рыданий.

— Я не могу… не могу… — пролепетал он.

— Оукс! — строго шикнул на него Полсон, но на этот раз строгий голос агента не подействовал. Паника взяла верх.

Харриссон напряженно замер, понимая, что он запаниковавшего вооруженного человека можно ожидать чего угодно. Сержант начал пятиться назад, минуя серебристую «Хонду» и становясь удобной мишенью для «перевертыша».

Оукс повернулся в сторону леса. Взгляд его был полон безумного ужаса.

— Я тут дохнуть не собираюсь! — он навел табельный «Глок» на ему одному известную точку меж деревьев, и выстрелил.

Ривер невольно вздрогнула, стараясь не поддаться страху.

Полсон напряженно переглянулся с Джеймсом и получил в ответ едва заметный кивок. Оба они поняли, что останавливать сержанта рискованно. Спасти его от самого себя и от «перевертыша» можно будет, только если тварь среагирует на приманку и покажется.

Оукс выстрелил снова и дальше почти не делал пауз между выстрелами, зайдясь в отчаянном крике. При этом тело его почти конвульсивно дергалось, и оставшейся группе пришлось присесть или пригнуться, прячась за машинами от возможности словить шальную пулю. Одна из них угрожающе ударилась в заднюю дверцу «BMW», заставив Ривер испуганно вскрикнуть, прикрыть голову руками и зажмуриться. В какой-то момент вместо выстрела последовала тишина, означавшая, что обойма закончилась.

«Перевертыш» не заставил себя ждать. Призрачные завитки тумана стали его неуловимым движениям отличной маскировкой, и вот уже через секунду призывно-отчаянный крик сержанта Оукса сменился воплем дикой боли.

Полсон и Джеймс показались из своего укрытия. Мэтьюс продолжал сидеть на корточках за серебристой «Хондой». Вслед за Харриссоном и Полсоном, целясь в тварь, выпрямился офицер Бернхард и тут же остолбенел от ужаса, увидев хлещущий кровью жуткий открытый перелом на ноге неистово вопящего Оукса. Кость заметно торчала из правой голени, и полицейский, уставившись на нее округленными от животного страха глазами, не переставая, орал от боли. Ральф Бернхард в жизни не слышал звука страшнее, чем этот: от него сводило паническим приступом колени, а внутренности завязывались тугим узлом.

«Перевертыша» рядом не было — он предпочел вновь скрыться с линии огня, оставив Оукса в качестве приманки.

— Помогите! — сквозь непрекращающийся вопль прорвалось единственное различимое слово.