Максим Сугробов - Плоды манцинеллы

Стало светло и ярко, так ярко, что больно резануло глаза. За вспышкой света последовал протяжный автомобильный гудок, послышалась приглушенная брань.

— Ты нормальный, нет?! — выскакивая из машины, кричал мужчина. Он подлетел к Энди, резко развернул за плечи и мощно встряхнул. — Смотри куда идешь, мать твою! Темень же, мать ее!

Андрас охнул. Суровый взгляд единственного глаза пригвоздил его, обездвижил. На месте второй глазницы в свете уличный фонарей блестел гладкий участок кожи.

— Извини, — сказал Энди. — Я задумался.

— Задумался? Задумался?! — мужчина засмеялся, громко, истерично. — Я тебе сейчас морду набью, парень. Хочешь? — Энди лениво мотнул головой. — Тогда, мать твою, смотри по сторонам, задумчивый ты мой! Еще бы вот столько, — он показал не больше сантиметра, — и ты бы с ветерком прокатился на моем капоте. Усек?

Незнакомец еще раз, напоследок, грубо встряхнул Энди и ослабил хватку.

— Ты их простил?

Вопрос появился сам, и, прежде чем Андрас успел его обдумать, слетел с языка. Мужчина сурово нахмурил брови, поднял указательный палец, открыл рот, чтобы что-то сказать… Но тут же все понял. Его лицо смягчилось, глубокие морщины на лбу разгладились, печаль мелькнула во взгляде.

— Это видишь? — он ткнул пальцем в то место, где раньше был левый глаз. — Медицина у нас шикарная, даже шрама не осталось, — обнажив запястье правой руки, он продемонстрировал надпись, едва различимую в вечернем свете. Татуировка. — А это видишь?

Одно слово. Очень простое. «Эмили».

— И как ты думаешь, парень? Я их простил? — он смачно сплюнул. — Хрен там.

Незнакомец задумался, замолчал. Он кинул взгляд на заведенную машину, осмотрел местность, заметил яркий рекламный слоган и, громко хрюкнув, отборно выругался.

— Я никогда их не прощу. До самой смерти. Даже пытаться не буду. Ненависть — все, что у меня осталось.

Мужчина отвернулся, небрежно бросил «бывай, парень» и, оглушительно хлопнув дверью, скрылся в машине.

«Мир живет», — подумал Энди. — «Но мир помнит». Уверенность на уровне чувств — таких, как он, много. Много тех, кто не забыл. Кто-то потерял глаз и Эмили, кто-то — другую часть тела, другого человека. Кто-то — родителей и Кгеррецан.

«Будущее — наше! Будущее — здесь!» Дерьмовый плакат. Такой слоган могли придумать лишь коренные, лишь те, кто спокойно жил на полуострове, пока целые материки пылали в огне. Но выжившие, беглецы со всего мира, помнили.

Саммерс сказал, что Майер важен. Что он, по мнению неизвестных Энди людей, как-то может решить проблему Родства. Если это правда, то игра явно стоит свеч, и Андрас готов простить недомолвки Алана. Никакое решение не вернет пролитой крови, но… Хотелось верить в существование справедливости. А если же Саммерс лжет…

— Ладно, хрен с тобой, — он бросил прощальный взгляд на яркую рекламную надпись. — В понедельник решим.

Энди посмотрел на часы — 20:11. Тэйе, вероятно, еще на работе.

— А что потеряла ты, девочка? — выдохнув облачко пара, произнес он. — Что у тебя отобрали монстры?

Шаг, второй, третий. Теперь Андрас смотрел по сторонам, с удивлением отмечая ясность мысли. То ли прогулка так подействовала, то ли бодрящая встреча с одноглазым незнакомцем… Или же осознание того, что впереди его ждет несколько беззаботных дней и, в первую очередь, грядущий вечер в обществе девушки, что ему рада. Спустя полчаса, он уже стоял у знакомого подъезда. Дверь, как и в прошлый раз, была открыта.

И вновь сумрак дома поглотил его, окутал волнением. Предвкушением чего-то нового и прекрасного. Лестница, второй этаж. Мощная металлическая дверь и зеленая лампочка рядом с кнопкой звонка. В этот раз он не будет стучать, в тайне надеясь, что никто не откроет. Нет, он позвонит, и застынет в напряжении, прислушиваясь к звукам, и расслабится лишь после того, как услышит легкий щелчок дверного замка.

— Привет! — Тэйе широко раскрыла дверь и тут же протянула ему массивную металлическую капсулу. — И вот еще, — два легких свертка какой-то ткани.

— Привет, — выдавил он. — Э-э-э… Что это?

— Термос, — она щелкнула пальцем по хромированной стенке. — Плед, — она задумалась. — А как во множественном? Пледы? В общем, их тут два, тебе и мне.

— Так, — протянул Энди. — Понятней мне не стало.

— Сейчас все поймешь, красавчик, — подмигнула Тэйе. — Я покажу тебе кое-что. Пошли.

Она вернулась в квартиру и тут же вновь появилась в подъезде, сжимая в руках две большие пластиковые кружки. А Энди стоял статуей, не понимая, что вообще происходит. Девушка нежно улыбнулась и, легко крутанувшись на носках, обогнула Андраса по небольшой дуге. Она направилась к лестнице, и Энди послушно поплелся следом.

— Ты знала, что я приду?

Второй этаж.

— Нет. Я надеялась, — он не видел лица, но слышал улыбку в голосе. — И ты пришел.

— Готовилась, значит.

— Немного. Самую малость.

Третий этаж.

— Куда мы? А, мать моя! — он едва не выронил термос, поправляя съехавший на бок плед, но сумел удержать равновесие. — Чтоб мне…

— Сейчас, Андрас Ланге, — нараспев провозгласила она. — Еще минутку.

— Знаешь, я не большой любитель загадок. У меня и на работе их хватает.

Четвертый этаж. Остался один лестничный пролет, что вел к темному прямоугольнику двери почти под самым потолком. Выход на крышу. Тэйе легко преодолела последние ступеньки и, остановившись на самом верху, развернулась.

— Здесь моя святая святых, — торжественно сказала она. — Здесь мой современный мир, — Тэйе поморщилась и повела носом. — Не так пафосно я хотела, конечно, но… Часть правды в этом есть.

— Я опять чувствую себя особенным, — улыбнулся Энди.

— Потому что так и есть.

Не оборачиваясь, она толкнула дверь ногой и тут же исчезла из поля зрения. Андрас бросился следом. Мгновением позже его мощно обдало холодом и окрыляющей свежестью. Он оглядел крышу в поисках девушки и нашел ее неподалеку, почти у самого парапета. Подойдя поближе, Энди увидел два небольших стула, напоминающих скорее пляжные кресла.

— Давай, — она забрала у него термос и один плед, ловко опустилась на сиденье и укуталась в пушистую ткань.

Андрас последовал ее примеру. Стало значительно теплей. Он не успел расположиться и осмотреться, а Тэйе уже протянула ему кружку, полную дымящейся, ароматной жидкости.

— Чай? — спросил он.

— Лучше. Глинтвейн, — она сделала маленький глоток и довольно выдохнула. — Вкусно. И согревает. Попробуй.

Пряное вино, горячее, насыщенное ароматами специй, цитрусов и корицы. Энди расслабленно облокотился на спинку кресла и причмокнул губами.

— И правда неплохо.

— Неплохо? — передразнила Тэйе. — Вот так похвала.

Андрас улыбнулся. Начало вечера выдалось прекрасным. Он посмотрел вперед, поверх крыш таких же низеньких домов, перелетел взглядом на высоты небоскребов, застывших вдалеке, в центре города, и вновь вернулся к девушке.