Кэтрин Хоу - Книга таинств Деливеренс Дейн

Она заметила, что Конни слушает, и переменила тему, но ее лицо было совсем белым от отчаяния.

Конни взяла сумку и, проведя рукой по лицу, вошла в дом. В гостиной уже наступила ночь, и Конни на ощупь добралась до бабушкиного стола.

— Арло? — позвала она.

В доме было тихо. Конни прислушалась, пытаясь уловить стук коготков или сопение — ничего. Из кармана шорт она достала коробок и, чиркнув спичкой, зажгла масляную лампу. Выровнявшись, ее пламя наполнило комнату теплым оранжевым светом.

Бабушкин стол был завален толстыми кипами бумаг, а на полу в беспорядке лежали книги, которые Конни привезла с собой из Кембриджа. Она опустилась на колени и стала перебирать книги, пока не нашла «Суеверия: их вещественная сторона» Лайонела Чендлера. Основную идею книги она примерно помнила — читала к экзамену. Усевшись на стул и подобрав под себя ноги, Конни открыла книгу и пробежала глазами оглавление, ища раздел, посвященный крестам или кругам, или крестам и кругам вместе. Пролистала первые страницы — титульный лист, выходные данные и посвящение, но перед первой главой «Суеверия и народные традиции» ее взгляд упал на гравюру, на которой девушка в простом крестьянском платье держала на вытянутой руке толстую книгу. Конни сдвинула брови. Подпись гласила: «Молодая женщина гадает по ключу и Библии. Автор неизвестен. Восточная Англия, 1587 г. Воспроизведено по «Maleficia Totalis», Британский музей, отдел особых коллекций. См. с. 43».

— Что?! — воскликнула Конни и почувствовала, как теплый язык лизнул ей колено. — А, привет, Арло, — сказала она псу, который появился под столом, открыла 43-ю страницу и стала водить по ней пальцем.

«…часто вынуждены были использовать предметы домашней обстановки, — прочитала она наверху страницы. — Широко применяемый народный метод гадания, описанный в нескольких источниках и практикуемый вплоть до первого десятилетия девятнадцатого века, назывался «Ключ и Библия». Гадание состояло в том, что в большую толстую книгу, как правило, Библию, помещался ключ, и гадающий, держа книгу в руке, вслух задавал вопрос. Если книга переворачивалась и из нее выпадал ключ, ответ считался положительным».

Конни чувствовала, как дом наступает со всех сторон, склоняясь над ней. Она стала читать дальше: «Вариант этого метода заключался в том, что гадающий писал имя или вопрос на листке бумаги, который затем помещал внутрь ключа, чтобы с большей точностью задать направление гаданию».

Конни вскинула голову, сбросила книгу со стола к себе на колени и принялась рыться в бумагах на столе, пока пальцы не наткнулись на тот самый ключ, который она почти все лето проносила в кармане. Она осторожно вытащила его из-под бумаг и поднесла к глазам, поворачивая в разные стороны в теплом свете лампы. Поддев ногтем, вытянула из него крошечный листочек с именем Деливеренс Дейн и осторожно развернула его двумя пальцами.

Конни мысленно перенеслась в ту первую ночь, которую она провела в бабушкином доме не в силах заснуть от страха. Лиз крепко спала в спальном мешке на втором этаже, в гостиной горела масляная лампа. Что же она тогда делала? Пыталась найти что-нибудь почитать.

Конни встала и, взяв лампу, подошла к книжному шкафу — так же, как и в ту ночь. Я нашла потрепанную «Хижину дяди Тома», — вспомнила она, кладя руку на маленькую книжку. Она пробежала пальцами по темным корешкам на полке. Потом я посмотрела на огромные книги на нижней полке , — она опустилась на колени, — и достала Библию.

Конни положила на нее руку и нахмурилась.

— Но я не помню, чтобы я что-то говорила вслух, а уж тем более задавала вопрос, — сказала она Арло, который шел за ней по пятам. Он равнодушно посмотрел на нее. В задумчивости она стала грызть ноготь. — Но ведь я думала. Впрочем, я всегда думаю. — Она помолчала. — Но о чем я думала в тот момент?

Она представила саму себя в пижаме: вот она пролистывает первые страницы Библии и читает, потом опускается на пол на колени. Конни смотрела и ждала. И вот ее воображаемый двойник дернулся от жгучей боли, пронизавшей руку, и Конни увидела, как из-под пальцев вырвалось голубоватое облачко — в ту ночь она этого не заметила. Фантом уронил книгу, потирая и разминая пальцы.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Фантом улыбнулся. Вытащив ключ из лежавшей на полу Библии, он показал его Конни и растаял в темноте.

В эту же секунду с сознания девушки словно спала пелена.

— Мне было интересно узнать, чью историю я здесь найду, — сказала она, глядя на то место, где только что стоял ее фантом. — Ключ и Библия ответили на мой вопрос, хотя я его даже не задавала!

Конни обхватила себя руками, силясь удержать бешено скачущее сердце.

— Все дело в словах, — прошептала она и кинулась к бабушкиному столу; за ней суетливо засеменил Арло. — Но, видимо, не только в них. Ведь Сэм читал латинскую фразу, и не сработало.

Она села, лихорадочно соображая. Затем взяла книгу о суевериях и стала просматривать недочитанную страницу в надежде отыскать подсказку. Конни пропускала многочисленные примеры гаданий с ключом и Библией в позднем Средневековье и раннем Возрождении и вдруг, через три страницы, наткнулась на следующее:

«Еще один распространенный народный способ гадания, столь же неточный, но доступный всем вне зависимости от социального уровня, назывался «Сито и ножницы». Он состоял в том, что на раскрытые ножницы ставили сито и задавали вопрос. Если сито опрокидывалось, то, как и в случае с ключом и Библией, гадающий считал это положительным ответом. Ведутся споры, можно ли связать появление этого метода гадания со стоимостью ножниц: несмотря на то, что это обычный предмет домашний утвари, он стоил немало и был сложен в изготовлении. Ножницы ценились в Новом Свете, где их местное производство началось достаточно поздно. По некоторым сведениям, этот способ использовался для нахождения пропавшего имущества и особенно для установления личности вора — в эпоху, когда еще толком не существовало официальных каналов раскрытия и наказания мелких преступлений».

Конни откинулась на стуле и, подтянув колени к подбородку, медленно вздохнула. Она вспомнила о Сэме — таком беззащитном и одиноком, надолго застрявшем на больничной койке. Подумала о Грейс — как она смогла жить дальше после того, как без вести пропал Лео? Как ей удавалось смотреть в будущее, даже не зная, что с ним сучилось? Конечно, тогда была война, люди пропадали. Волна скорби поднялась в груди у Конни, когда она представила мать — ей двадцать один год, учеба близится к завершению. Она ждет… Сколько она ждала, цепляясь за последнюю надежду, пока, наконец, поняла, что ждать уже нечего?

Конни приняла решение.