Владимир Корчагин - Тайна таёжного лагеря

— Да вроде ничего не было. Вот только… Какой-то каменюка висел на шее у Митрия вместо нательного креста и словно светился в темноте.

— Камень, говорите? — оживился Сергей. — И даже светился?! А вы не сможете описать его поподробнее: какой он был формы, цвета?

— Да как вам сказать… Маленький, черный, блестящий, вроде груши незрелой. Митрий-то и раньше, еще мальчишкой, любил навешивать на себя всякие безделушки, потому я и не удивился тогда. А вы думаете…

— Кто знает… Может быть, виной всему был и этот камень. Во всяком случае, спасибо вам за рассказ. До свидания, дедушка Игнат.

— Прощевайте покедова.

— А вы в самом деле, полагаете, что камень мог лишить человека разума? — спросила Ольга, когда они возвращались от деда.

— Думаю, что это не исключено.

— И даже после этого не боитесь пойти к перекату?

— Как раз наоборот, теперь мне еще больше хочется побывать там и разыскать оставленное мною письмо.

— Я так и думала. Мне и самой еще больше захотелось пойти с вами.

— Но мы ведь договорились…

— Да-да. Это я так, к слову.

— Ну, то-то же!

Всю оставшуюся часть дня Сергей помогал тетке Федосье косить траву. А с наступлением темноты они с Ольгой снова бродили по берегу реки, наслаждаясь ночной прохладой и строя планы на будущее, но ни единым словом не возвращаясь к предстоящему походу, хотя в мыслях Сергей был уже там, в бывшем лагере, у переката, куда предстояло выйти завтра поутру.

И вот это утро наступило. Солнце только что поднялось над кромкой леса и туман над рекой едва начал рассеиваться под напором свежего ветерка, когда, миновав околицу, они вышли на дорогу и зашагали вдоль по берегу, вспугивая сидящих на ветвях птиц.

Впрочем, назвать эту петляющую меж стволов деревьев и зарослей кустарника прогалину дорогой можно было лишь с большой долей условности. Вся она густо поросла травой, пестрела венчиками цветов и даже шляпками опят и мухоморов.

А часа полтора спустя исчезло и это подобие дороги. Сплошная чаща леса подступила вплотную к реке, заставив их спуститься к самой воде и идти по узкой кромке бечевника. А главное — теперь на них навалилась целая туча всякого рода кровососов, вынудивших их плотнее запахнуть куртки и натянуть противомоскитные сетки. К тому же стало нестерпимо жарко. Пот разъедал кожу, заливал глаза. Где-то к полудню Сергей почувствовал, что теряет последние силы. А каково было его спутнице? Он обернулся к ней:

— Оля, может, вы все-таки вернетесь, до вечера еще далеко, успеете засветло дойти до дома.

— А вы?

— Но мне же надо во что бы то ни стало дойти до переката. Затем я и приехал сюда.

— Дойдете, Сережа, я верю, что дойдете. А я… Мы же вчера договорились, что я провожу вас до первого привала.

— Да. Но тогда вам достанется целый день пути. Одной! По этой таежной глуши.

— Не беспокойтесь, глушь меня не пугает. Вас ждут куда более тяжкие испытания. А сейчас… Давайте чуточку передохнем и — вперед! Благо, вон по небу облачка побежали и вроде ветром повеяло.

Действительно, погода как-то сразу переменилась, жара заметно спала, даже бечевник будто расширился и сделался не таким заросшим. Идти стало значительно легче.

И все-таки с каким удовольствием Сергей сбросил с плеч тяжелый рюкзак и разогнул спину, как только чуть повечерело и на пути их открылась небольшая уютная полянка, полого сбегающая к реке:

— Все! На сегодня хватит! Садитесь, отдыхайте, а я раскину палатку и займусь костром.

— Как это: садитесь, отдыхайте? — возразила Ольга. — Разве для меня не найдется никакого дела?

— Пока нет. Потом начнете кашеварить.

— Тогда знаете что, я пойду ополоснусь немного.

— Вот-вот. Это вы замечательно придумали.

— А вы не составите мне компанию?

— Я — после. А то не собрался бы дождь. Видите, какая туча ползет с запада.

— Чепуха! Но, впрочем, как знаете. — Ольга скинула с плеч рюкзак и, раздеваясь на ходу, побежала к реке.

Здесь, зайдя за небольшой куст, она быстренько сбросила с себя остатки одежды и, чуть поведя плечами, вошла в воду.

Сергей поспешно отвернулся, чтобы не смущать раздевшуюся Ольгу. Но и одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, сколь божественно красива была фигурка молодой обнаженной женщины. А ведь впереди была еще целая ночь наедине с ней.

«И как я мог согласиться взять ее с собой», — подосадовал Сергей, ожесточенно орудуя топором. А с реки уже неслись восторженные возгласы Ольги:

— Ой, что за прелесть! Сергей! Сережа! Бросьте все, идите сюда, ко мне!

— После, после, Оля. Сейчас главное — костер. — Он тщательно уложил нарубленные сучья в аккуратную пирамиду и, как только пламя охватило ее со всех сторон, оглашая воздух веселым треском, спустился к журчащему неподалеку ручейку, чтобы набрать воды.

А мысли снова вернулись к купающейся невдалеке Ольге: «Как же все-таки вести себя с ней здесь, вдалеке от всего и всех, в окружении лишь глухого безмолвного леса?» Теперь уже не оставалось ни тени сомнений, что она стала для него не просто бесподобно красивой, безумно желанной женщиной. Он жизни не мог представить без нее. Но если там, в кабинетах издательства, это можно было маскировать чисто деловыми отношениями, то как быть здесь? Имеет ли он право хотя бы намекнуть ей, такой беспредельно доверчивой, такой чистой, по-детски непосредственной натуре на свои, пусть даже самые искренние, самые бескорыстные чувства?

Нет-нет! Пусть все останется так, как было. У нее впереди — целая жизнь. А у него? Разве только вот эта призрачная надежда отыскать свой «прииск» и письмо сержанта. Ну да, может быть, еще боле призрачная мечта написать что-то вроде мемуаров о своем неудачном житье-бытье. Так что…

Он пристроил котелки с водой над огнем, засыпал в один из них горстку гречки и принялся уже вскрывать банку с тушенкой, когда Ольга, заметно посвежевшая, сияющая безоблачной улыбкой, с капельками воды на лице и шее, подсела к костру и, окинув взглядом попыхивающие паром котелки, весело прощебетала:

— Ну вот, теперь и я готова заняться всем этим, а вы можете пойти поплавать.

— Поплавать никогда не поздно. А сейчас, коль вы в самом деле согласны кашеварить, я лучше займусь палаткой.

— Ну, как знаете…

— Так вечереет уже, а без палатки, сами знаете…

Сергей выбрал место повыше и поровнее и, застлав его лапником лиственницы, распаковал тючок с палаткой. Однако с установкой ее пришлось повозиться дольше, чем он рассчитывал. И когда был вбит последний колышек и крылья палатки выгнулись, как туго натянутые паруса, от костра потянуло уже почти забытым аппетитным запахом гречневой каши с тушенкой. Тут только Сергей почувствовал, как он голоден, и готов был уже, как в благословенные дни студенческой практики, наброситься на дымящуюся миску извечного «деликатеса» геологов-полевиков. Однако Ольга шаловливо погрозила ему пальчиком: