Наталия Неткачёва - Ангелы плачут в июне

— Очень жаль, — на самом деле особых сожалений не было, всё равно через пару дней уже будет поздно, к тому же я возлагала большие надежды на информацию от Трубачёва. Но кое-что проверить стоило.

— А вы случайно не помните тот день, когда Василиса сломала ногу, это случилось утром или вечером?

Баба Варя вопросу не удивилась и даже особо не задумалась над ответом.

— Утром часов в десять, как раз моя смена была. Помню, привезли её и того паренька, что в лесу с дерева сорвался. У него стопа сломана, у неё — лодыжка, оба стонут от боли, а бедная Константиновна мечется между ними, не зная с кого начать. Шины-то простенькие она им ещё в лесу наложила, ну а я помогла с гипсом. А потом мне ещё пришлось на то место возвращаться — девочка очень просила найти оброненный там фонендоскоп. Халат она тоже в лесу оставила — зацепилась за ветку, когда падала и порвала.

Мы с Войничем переглянулись.

— Ну и как, удалось вернуть потерянное имущество? — небрежно поинтересовался он.

— Да, фонендоскоп я ей принесла, он-то целенький был. А вот халат порвался так, что и не залатаешь. Василиса велела его выбросить, я и выбросила.

— Куда?

— Как куда? В бак с мусором прямо там — в больнице.

Я со вздохом откинулась на кресло: опять тупик! Алан одарил меня через плечо выразительным взглядом и едва заметно кивнул в сторону бабы Вари. Предлагает проверить. Интересно, каким образом? Я что должна броситься к ней в объятия или вырвать зуб для своих исследований? Прежде чем успела сориентироваться, машину резко занесло вправо. Баба Варя, охнув, привалилась к окну, а меня швырнуло прямо на неё. В моём браслете из чёрного гагата, запутались её светлые с заметной проседью волосы. Я с трудом отделила их, постаравшись не причинить боли.

— Извините.

— Пустяки, вы меня на Гагарина возле магазина высадите, сестра как раз за ним, вон в той многоэтажке живёт, — инструктировала баба Варя. — Не люблю я эти бетонные коробки, дом на земле завсегда лучше, а она аж на третий этаж забралась. Вот спасибочки, что подвезли! Сколько я вам должна?

— Нисколько, были рады помочь, — заверила я. — А как же вы обратно доберетесь? Скоро стемнеет.

Она улыбнулась всё той же милой немного грустной улыбкой и сказала:

— Я с ночёвкой, у Тонечки в семье беда — нужно поддержать.

Она вышла и ещё долго махала нам в след, словно родственникам или близким знакомым.

— Странная дамочка, почему ты её не проверила? — тоном учителя, отчитывающего нерадивого школяра, спросил Войнич.

— Как? Обниматься я с ней что ли должна была? От твоих крутых виражей толку никакого — за пару секунд случайного прикосновения много не увидишь. Передо мной стояла лишь картинка немолодой рыдающей женщины, наверное, той самой сестры, у которой беда. И вообще… — я замолчала на полуслове, впившись взглядом в свой браслет. На чёрных крупинках гагата отчётливо белели несколько тонких светлых волосков. — Беру свои слова обратно, твой манёвр принёс-таки результат.

Я осторожно отсоединила волоски и аккуратно сложила один к одному.

— Мне остановиться? — Алан следил за мной через плечо.

— Нет, поезжай только медленно. Я не буду входить в транс, дам установку наблюдателя на один конкретный эпизод.

— А в чём разница? — похоже, ему и вправду было интересно. — Почему в одних случаях ты входишь в транс, а в других нет?

— В первом случае я как бы соединяюсь с разумом человека, вижу всё его глазами, мне доступны его мысли и чувства. А в роли наблюдателя вижу происходящее со стороны. Я не знаю, что в этот момент человек думал и чувствовал. Словом, информация получается неполная, но энергии и времени тратится гораздо меньше.

Вот и в этот раз потребовалось не больше трёх минут, чтобы выяснить, что баба Варя не солгала. Я видела, как она выбросила халат в мусорный бак на территории амбулатории. Судя по моим ощущениям, был полдень. А Лариса погибла вечером, поэтому дальнейшую проверку я сочла нецелесообразной.

— Чёрт! Вот чёрт! — всё, что я смогла произнести, увидев на своём балконе свежевыстиранные полотенца.

— Зовёшь родственников, ведьма? — съязвил Войнич. Он загнал машину в гараж. Мы вышли.

— Родственники уже здесь. Бабушка вернулась. Теперь все эксперименты придётся проводить на твоей территории.

Ему эта новость не понравилась.

— Ещё чего! Почему?

— Потому что это для тебя я — исчадье ада, недостойное ходить по земле, а для неё — любимая внучка. Она просто не позволит мне рисковать жизнью.

— Ты же говорила, раньше она сама выводила тебя из транса.

— Раньше меня не душили. Я просто устанавливала причину болезни и убирала её на физическом уровне. Вот и всё — никаких путешествий в прошлые жизни. Однажды в образе пропавшего мужчины меня ударили кирпичом по голове, бабушка едва успела меня разбудить. С тех пор Василиса Аркадьевна относится к моей практике весьма настороженно.

— Василиса Аркадьевна — бабушка по материнской линии, урождённая Екатерина Максимовна, верно?

Да, надо признать он хорошо подготовился. Прямо одержимость какая-то, я вот родословные жертв отца до седьмого колена не изучала. Наверное, мне просто повезло — рядом оказалась Солана, сумевшая объяснить, что даже искупая прошлое, жить нужно непременно в настоящем. Значение имеет только то, что происходит здесь и сейчас, потому что ничего из минувшего уже не вернёшь, а будущее ещё не наступило. А вот чемпион, видимо, считает иначе.

— Верно, пришлось взять чужие имена. Василису Аркадьевну придумала я.

Как всегда, когда речь заходила о моём прошлом, Войнич нацепил маску ледяного отчуждения. Надеюсь, за ней не пряталось нечто похуже.

— А твоё кто придумал?

Я ответила не сразу. Нахлынули воспоминания.

— В детстве мама называла меня златовлаской. Я просто сократила.

— Твою маму звали Полина Нарышкина? Погибла в автокатастрофе за год до ареста мужа. Ей повезло. Умерла до того, как узнала, что жила со зверем.

Я отвернулась. Под лопаткой кольнуло. И чего он добивается? Ждёт, когда сорвусь и разрыдаюсь? Не дождётся!

— Изучил всё моё генеалогическое древо? Молодец, пять по биологии, отлично постарался! Иди домой, я скоро приду.

Он удивленно поднял брови.

— И это всё? А где же твоя хвалёная защита?

Продолжает нарываться? Что ж, постараюсь оправдать ожидания.

— Соскучился по моим шуткам?

Чемпион традиционно закатил глаза.

— Да уж! По твоим пошлым кабацким шуточкам.

Я подошла к нему почти вплотную и заявила:

— Вот именно. По пошлым и кабацким. Тебе нравится, когда я с тобой заигрываю, лицемер!

Как всё просто. Он сразу помрачнел и перестал хорохориться.

— Предупреждаю. Выбери другую линию защиты! Эта — опасна для здоровья.