Екатерина Верхова - Две стороны. Грань правосудия (СИ)

— Прости, — паренек потупил взгляд, и, развернувшись на одной ноге, вышел из кабинета, тихонько претворив за собой дверь.

Да уж! Если коллеги будут более «трепетно» ко мне относиться, считая, что я любовница «начальника всех начальников», то это может серьезно повлиять на мою работу. Если раньше со мной обращались, как со «своей», то теперь будут опасаться — а вдруг между вторым и третьим коитусом сказану что-то лишнее? Очень уж хотелось верить, что подобный слух Леннарту нужен ненадолго, и скоро все встанет на свои места.

Вновь бросила взгляд на стол напарника и убедилась — нет, на свои места, в ближайшее время, точно ничего не встанет.

Дернула сургучную печать и раскрыла письмо.

«Кира!

Жду с утра. Важно.

Леннарт».

Ну, с утра так с утра.

Я кивнула своим мыслям, запуская по пальцам нужный вектор. По бумаге прошелся язычок пламени, с каждой секундой лишь разрастаясь в размерах. Когда записка была сожжена, я вновь села на свое рабочее место и вперилась взглядом в часы. И вот как их тащить? На собственном горбу? В экипаж они если и поместятся, то со скрипом. А зная наши дороги, я не хочу отвечать за сохранность этой деревяшки с механизмом. Было бы многим лучше, если бы создатель сам разбирался со своим изобретением — вот только ему не скоро доведется увидеть ходики, закон есть закон. И даже если он диктует уйму бюрократии — это не уберегает от его соблюдения.

Я замерла. Внезапная догадка прошлась холодком по спине.

Время — воистину безжалостный механизм. У одних оно забирает жизнь, других одаривает рождением. Но Бытие хранит каждую улику, свидетельствующее о преступлении его родного брата.

Если Огюст Борн — одна из ключевых фигур всего произошедшего — и правда мертв, то его прах должен храниться в родовом склепе. И все, что мне нужно: раздобыть любую вещь, созданную его руками. Таким образом, я смогу восстановить энергетические нити и установить соответствие с прахом покойного. Сложно…

Я заметалась по кабинету. От стола к столу. То, к чему подталкивала интуиция — прямое нарушение закона. И, мало того, что закона — заветов богов. Нельзя нарушать спокойствие мертвых.

Впрочем, моя работа то и дело шла вопреки почти любому божьему завету И это случалось настолько часто, что даже задаваться вопросом — какая из кар меня ждет? — было некогда. Да и желания «замаливать» грехи не возникало. Я искренне верила в то, что если боги есть, они будут судить не по поступкам, а по намерениям.

Собравшись с мыслями, я побросала все необходимое в сумку. Еще раз полила Леона и Жоржа Жоржастика, строго настрого наказала им быть хорошими мальчиками и не ругаться. Спатифиллум согласно закивал бутонами, а кактус лениво махнул оставшимися колючками — мол, без тебя разберемся.

Заперев дверь на замок, я тихонько, стараясь не стучать низким каблуком, вышла из отдела. Элександ просил зайти перед уходом — но желания не было. После сошлюсь на то, что забыла. Если меня, конечно, не выведут сегодня под белы рученьки из усыпальницы семейства Борн.

Может быть, было бы логичнее первым делом наведаться в их родовое поместье и пообщаться с потомками? Нет. У мертвых нет привычки болтать лишнее, им веры больше. А мне очень уж не хотелось, чтобы лорд Арне узнал о том, что я решила идти вопреки его приказу. За мной числилось и без того много проступков, чтобы так рисковать из-за непонятно откуда взявшегося желания во всем разобраться.

Кивнув на выходе пареньку-связисту, я вышла на улицы вечернего города.

До окраины пришлось добираться пешком, изо всех сил петляя в проулках. Внимание специализированного отдела могло подразумевать слежку, чего я сегодня совершенно не могла допустить.

По пути я забредала в кабаки, выходила с задних дверей, проникала в шумные сборища людей — старалась сделать свой путь как можно более непредсказуемым.

От форменного жакета я избавилась в одном из темных проулков, заменив его на темную водолазку и утепленный длинный жилет, доходящий до колен. Довольно нетипичный выбор одежды, зато теперь я привлекала гораздо меньше внимания, чем с вышивкой ведомства на груди. На голову повязала светлый шарф, найденный в недрах сумки (я так и не переложила вещи в новую), а губы подвела темной помадой, внезапно обнаруженной там же. Теперь я больше походила на моложавую гадалку, но никак не на Киру Форн.

Жители района Ландивичево были привыкшие к странным людям, потому в мою сторону даже не смотрели.

Усыпальница Борнов находилась на границе с городом, прямо рядом с поместьем. Их род, один из немногих, кто предпочел сравнительно уединенную жизнь ближе к лесу околодворцовому району. Но вместе с тем и пытались себя максимально обезопасить.

Миновав опушку, я вошла в лес. Извилистая узкая тропинка, которой пользовалась ребятня для похода на речку, вела меня вперед. План города и его окраин я знала на отлично, потому понимала, что единственная возможность пробраться за белокаменный забор — та самая река, протекающее через земли Борнов.

Свежий лесной воздух вселял уверенность в собственных действиях, и едва я завидела ограждение, свернула в густые кусты. Те, царапая, приняли меня в свои объятия, пропуская в самую чащу леса с плотно растущими деревьями. Стараясь не наступать на ветки, я подошла ближе и притаилась. Наверняка периодически стража устраивает обход — и было бы неплохо узнать, когда будет следующий.

Спина затекла от неудобного сидения на широких корнях дерева, ноги ныли, да и я сама начала подмерзать. И до того, как я услышала веселые беседы поодаль, успела несколько раз передумать и усомниться в правильности моей задумки. Вновь вспомнила о сестре и племянниках — в последнее время слишком часто возвращалась к мыслям о них.

— Ты бы не налегал на алкоголь, — тяжелая поступь одного из стражников, я прикрыла глаза и тихо выдохнула. Было страшно. Я вдруг меня найдут? Как я объясню свое присутствие? Сообщу, что заблудилась? Не поверят, как пить дать не поверят.

— Да ты же слышал, господа уехали, в поместье никого, — развязно хихикнул другой.

— Ну и что? — сухо поинтересовался первый, — ты-то на службе!

— Ну и что-о? — передразнил второй. — Все равно брать у них нечего, об этом хорошо известно. Старик все завещал короне, и только лишь благодаря милости Его Величества оставил им эту халабуду.

— На эту халабуду тебе работать лет двести, а то и триста!

— Все познается в сравнении, — добавил стражник, сделав еще один глоток. — Но факт остается фактом, воры из простых ни в жизнь не проникнут за забор, а те, что покруче и заморчиваться не станут, вот и весь разговор.

Диалог затих. Зато звук шагов раздался совсем близко, и я с силой вжалась в ствол дерева. Сердце заходилось в сумасшедшем ритме, и мне оставалось лишь тихо ждать, пока они дойдут до угла. Значит, в поместье никого нет? Что же, даже к лучшему.