Карл Александр - Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени

Но это потом. Его ждет Эми. И, радуясь, что он наконец сможет нормально выпрямиться при виде ее, он повернулся и с улыбкой помахал ей рукой.

* * *

На аперитив и обед Эми привела его в ресторан «Бен Джонсон» – и он пришел в восторг: оформлено все было в стиле елизаветинского Лондона. Приятно было оказаться в помещении, где он ради разнообразия не видел синтетических материалов. Столы были из дерева, ковры – шерстяные, салфетки льняные, столовые приборы оловянные. (На самом деле олово было подделкой, но он разницы не заметил.) Ему было спокойно и уютно среди настоящих предметов.

Еда была превосходной, так что Герберт почувствовал гордость из-за того, что он – англичанин. А поскольку джин оказался бомбейским, он выпил многовато – и всю трапезу упражнялся в красноречии. Активно жестикулируя, он говорил о необходимости по-новому взглянуть на утилитарные принципы Джона Стюарта Милля, учитывая энергетический кризис и истощение природных ресурсов. Ветряные двигатели – это не решение: человечеству следует пересмотреть свои приоритеты и честно признать, что конечной целью является наслаждение. И так далее.

Проблема заключалась в том, что он сдабривал свои ограниченные знания реалий 1979 года фразами и ссылками столетней давности. Он даже заметил – стараясь продемонстрировать свою искушенность, – что успех «Пентхауса» состоялся бы гораздо раньше, если бы вольномыслие не было подавлено.

Она возмутилась. Хватит! Несмотря на все его остроумие и обаяние, это было невыносимо.

– Герберт, вы либо актер, либо пережиток прошлого.

– Ни то, ни другое.

– Ну, в вас что-то не так. Вы – самый образованный и начитанный человек из всех моих знакомых, но где вы были последние десять лет?

– Вы хотите сказать, что я наивный? – спросил он, краснея.

– Ну, нет!

Он ухмыльнулся и находчиво заявил:

– Мое простодушие компенсируется нахальством.

Она восхищенно рассмеялась, покачала головой и одарила взглядом, полным нежности и восхищения.

Эйч Джи сознавал, что уже начал всерьез ухаживать за этой девушкой. Чего он не подозревал, так это того, что, если бы Эми не испытывала к нему интереса, он мог бы с тем же успехом пытаться обольстить мать настоятельницу ордена Святой Терезы. Теперь она сама выбирала мужчин: она согласилась быть выбранной один раз в жизни – и этого с нее хватило.

Они ехали по городу в сгущающихся сумерках.

– А вы видели «Звездные войны»? – спросила она. – Недавно как раз были новые.

– Извините, что?

– «Звездные войны». Вы их видели?

– Вы сказали звездные… войны?

Он выпрямился и медленно повернулся к ней. Его переполняли вопросы, которые он опасался задать.

– Ну ладно, Герберт, хватит уже меня разыгрывать! Вы же знаете – кино!

– Нет, – шумно сглотнул он. – Не видел.

– Правда?

– Я был занят.

– Да уж, вам и правда нужен отдых!

Вот почему он оказался рядом с ней в зале, который выглядел далеко не так впечатляюще, как те театры, в которых он бывал в Лондоне, хотя кресла были удобнее. Он насмешливо сказал себе, что за эти восемьдесят шесть лет люди явно научились делать удобную мебель.

Занавес раздвинулся, но вместо сценического пространства за ним оказался громадный белый квадрат, назначение которого он не понимал.

«Давным-давно в далекой галактике»… Этими словами началось представление. «На экран будут проецировать книгу?» – предположил Уэллс, но тут же ахнул и нырнул за спинку кресла перед ним: два странных воздушных… Нет, это были не воздушные суда, а… космические? Боже правый, они друг в друга стреляют! Невозможно поверить в такое после того, как всего полтора года назад он дремал во время чопорного представления «Как важно быть серьезным», которое смотрел с Изабель! Он выглянул из-за кресла и увидел, как большой корабль проглатывает меньший.

Эми со смехом повернулась к нему.

– Герберт, кончайте меня разыгрывать! – прошептала она. – Вы хуже ребенка!

Эйч Джи взял себя в руки и сел прямо, не отрывая глаз от экрана. Магия фильма оказалась поразительной: иллюзия была настолько полной, что он готов был поверить, что его машина времени переправила его в такое будущее, существования которого он даже не мог предположить. И оно не было утопическим. Отнюдь нет. Конечно, там был прелестный механический человечек, способный думать электрически, но вот оружие – грозная звезда смерти? Уничтожение миров нажатием одной кнопки? Восхваление зла? Да рядом с Дартом Вейдером Джек-потрошитель казался пустяком! В конце концов, что значат несколько убитых распутниц по сравнению с разгромом целых культур? Да, зло с наступлением нового века явно не исчезло. Стивенсон, будь он проклят, похоже, не ошибся.

Герберт вздохнул. Он заглянул в будущее будущего – и убедился, что человечество способно извратить прогресс, превращая его в ужасную катастрофу! Может, ему и не следовало ожидать ничего иного? Вполне вероятно. Однако он может предостеречь людей от этого.

И все-таки он был подавлен: идея развлечения оказалась извращена. Главной темой стало то, как человечество будущего сможет использовать фантастические технологии, чтобы сохранять угнетение, порабощение и насилие. Уэллса нисколько не утешило то, что добро так счастливо восторжествовало. По его мнению, автором «Звездных войн» смог бы стать Сенека.

– Понравилось? – спросила она.

– Было любопытно, – ответил он намеренно туманно.

– Угу. Немного примитивно, но очень забавно.

Примитивно? Что этой девушке известно? Может быть, в космосе уже есть цивилизации? Он не отважился задать этот вопрос.

– Может, завтра вечером еще что-нибудь посмотрим, – не задумываясь, предложила она, но тут же поправилась: – То есть если у вас нет других планов.

Он широко улыбнулся. Их не было – и не будет. Эми явно хочется быть с ним, и это стало самым приятным впечатлением после ресторана.

Она отвезла его к своему дому и хладнокровно пригласила зайти выпить. Если бы он не успел привыкнуть к ее прямоте, то был бы поражен: его еще никогда никуда не приглашала женщина!

Это оказалось самым радикальным изменением поведения из всех, с какими он успел столкнуться: право женщины проявить инициативу, когда в течение всей истории это оставалось чисто мужской прерогативой. Ему стало интересно, как давно такая перемена превратилась в норму – и как к этому относятся современные мужчины.

В ее квартире ему сразу же понравилось: она была старой, но переделанной в соответствии с ее вкусами. Здесь, как и в «Бене Джонсоне», все было настоящее: столы, стулья, половики, стены и книжные шкафы. Он не стал это комментировать, но почувствовал, что некоторые люди из 1979 года могут не находить ничего особо приятного в изобилии синтетических имитаций.