Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Найти и уничтожить [litres]

Последним, что она увидела, прежде чем вновь погрузиться в омут беспамятства, была обескураженная улыбка на желтом, прокуренном лице старика, и звук его голоса, затихающий в ее ушах:

– Спокойной ночи, моя сладкая принцесса.

Ноллз постоял там какое-то время, оценивая ситуацию, размышляя, переводя дух. Его рука сильно болела, но он игнорировал эту боль. Он бросил доску и посмотрел на молодую женщину с хвостом на затылке, которая лежала посреди клочков бумаги и листов из его портфеля, среди доказательств его гениальности. Он почувствовал слабую дрожь стыда – из-за того, что врал ей о последних стадиях испытаний, но у него не было выбора. Иначе она бы не взяла его с собой, не спасала бы, не защищала бы его от стада. Было очень важно, чтобы ему позволили провести этот последний эксперимент – его магнум опус и лебединую песнь, – прежде чем ход событий сделает это решающее исследование невозможным.

У него было очень мало времени. Старик быстро повернулся и побежал через комнату к верстаку. Он начал выдвигать ящики, пытаясь найти подходящий материал, с помощью которого можно было бы связать женщину. Этот материал должен был быть крепче, чем обычная веревка, очень надежный, и чтобы она ни в коем случае не смогла освободиться. Он также знал, что его сила – мимолетная и временная, это продукт работы адреналина, появившегося в крови от осознания им важности эпохальных событий, а не следствие здоровья. Болезнь заберет его в ближайшее время. Как скоро, он точно не знал. Это было одной из самых разочаровывающих головоломок, которую вирусы подкинули ему в этой игре. Инкубационный период был очень разным.

Он порылся по боковым ящикам и нашел только старые таблетки, рукописные тексты, канцелярские принадлежности и файлы, наполненные бессмысленными бумагами. Его голова сильно пульсировала от жары, зрение на какой-то момент стало нечетким.

Он приостановил поиски, когда колени стали ватными, а голова закружилась. Ноллз ухватился за верстак левой рукой, чтобы не упасть. Его желудок сжался. Озноб пронзил его насквозь. Он съежился. Все тело горело, но пока он мог двигаться и думать, химик хотел провести финальный эксперимент.

И вдруг его внимание привлек металлический предмет на другом конце комнаты, который слабо мерцал сквозь пыль в мрачном луче желтого света. Фонарик, лежащий на верстаке, был теперь единственным источником света, а его батарейки быстро выйдут из строя. Поэтому Ноллз быстро побежал к противоположной стене.

Сцена, расположенная в соседнем помещении, имела над собой сложную систему драпировок, а также вспомогательные массивные шторы, которые управлялись сложной системой шкивов и противовесов, находившейся высоко, среди стропил.

Ноллз внимательно посмотрел на один из кабелей, свисающий с передней консоли освещения. Судя по положению древнего металлического стула перед консолью, здесь, должно быть, когда-то сидел во время выступлений рабочий сцены и поглядывал сквозь кулисы в ожидании сигнала, чтобы двигать декорации, поднимать и опускать шторы и своевременно менять освещение.

Химик вытащил один из элементов конструкции – металлический зажим, используемый для захвата тросов и канатов и нужного распределения силы в системе – и засунул его в карман. Он вспомнил телепередачу, в которой альпинист пользовался таким устройством, чтобы взбираться по склону. И теперь Ноллз придумал для него идеальное применение. Он посмотрел наверх. Следующей задачей было добыть самый прочный стальной трос. Он осмотрелся и увидел на пульте управления плоскогубцы. Теперь с помощью их острой внутренней кромки, предназначенной для зачистки электрического провода, Ноллз начал откусывать один из кабелей. Спустя считаные минуты кабель щелкнул и оборвался, и химик вытянул его из системы шкивов.

Он вернулся к месту, где по-прежнему без сознания, широко раскинув согнутые ноги и руки, лежала женщина. Лицо Лилли опухло, и на ее левом виске был виден отпечаток доски. Из заднего кармана брюк Ноллз вытащил крошечный кожаный чехол размером с карандаш. К счастью, чехол не был поврежден. Он считал, что Лилли совершенно забыла, да и не могла она помнить о том, что он взял экспериментальное лекарство из больницы.

Тут он осторожно открыл чехол и выложил флаконы с надписью «Х-1», «Х-2» и «Х-3» на пол перед женщиной. Ноллз вздрогнул от подступающего приступа кашля и какое-то время дергался и хрипел, а внутри его стучала боль. Он чувствовал давление во лбу. Лихорадка внутри его превратилась в печь, распространяющую волны жара. Он был уверен, что температура уже зашкаливала, и догадывался, что она достигла критических ста шести градусов [31]  По Фаренгейту; 41 градус по Цельсию. . Еще чуть-чуть, и начнется припадок, а органы станут отказывать, но он должен был еще много сделать до того, как это произойдет.

Он прикрутил иглу для подкожных инъекций к шприцу и воткнул острие в нежную кожу на сгибе своей здоровой руки, затем ввел вещество в артерию. Он со свистом вдохнул воздух, когда холод прошел сквозь него, обжигающий холод, водоворот жидкого азота глубокой заморозки или, может быть, мороз из самого нижнего круга ада.

Его голова запрокинулась назад в искусственном оргазме, который сопровождал распространение вещества по венам – беспрецедентное событие в истории медицины (если он сможет быть настолько смелым, чтобы отметить это про себя). Химическое вторжение пронзило каждую жилку, каждую клетку. Он испустил длинный победный вздох – вздох Александра Белла, когда он дозвонился до Уотсона, вздох братьев Райт, когда они оторвались от земли, вздох Джонаса Салка, когда он впервые победил вирус полиомелита. Это был вздох гения.

Наступала последняя стадия заболевания, он дрожал. Органы чувств начали отказывать.

Теперь только время имело значение. Время решало все. Он быстро начал работать над женщиной.

Увы, подготовка ее тела к эксперименту требует… времени.

Ее разбудил шлепок. Хотя, возможно, разбудил – неправильное слово. Что-то хлопнуло на ее лице. Лопнул пузырь? Щелкнула мышеловка? Лилли моргнула и сначала не поняла, где находится. Она с трудом различала размытые картинки, движущиеся перед ней. Она попыталась сосредоточиться и выяснить, что же случилось. Она отключилась? Или ей помогли отключиться?

Она попыталась двинуться и поняла, что руки связаны за спиной. Она моргала и моргала, пока не поняла, что сидит на шероховатом полу у стены в полутемной комнате, а старик – всего в нескольких дюймах от нее, настолько близко, что она чувствовала его кислое, зловонное дыхание.

– Позволь мне начать со своих искренних извинений за то, что пришлось ударить тебя.