Александр Лонс - Музей богов

— Погоди, погоди… непонятно. Раз все так мощно засекретили, то почему в тогдашних СМИ сообщали, будто автор Иофан? Не писали бы вообще ничего.

— Ну, как. Храм, который стоял на этом месте, взорвали. Потом люди видели грандиозную стройку, и объяснить ее как-то было надо. Поэтому рисунки Дворца советов во всех газетах-журналах печатали. Надо же было что-то там про него написать. Вот без всяких деталей и подробностей говорили везде: проект Иофана. А что такое «Иофан», поначалу особенно не расшифровывали, это потом уже спохватились. Обычная российская расхлябанность.

Повисла пауза, я не мог решить, что теперь спрашивать, а моя собеседница чего-то ждала.

— Так что теперь ты намерен делать? — наконец, спросила она.

— Ничего не намерен. Думал, что ты подскажешь, — искусственно усмехнулся я. — А вообще, напьюсь и пойду домой. Или наоборот — сначала домой, а уж там напьюсь, так безопаснее. Видимо, я откажусь от твоего дела. Не осилю, наверное. Если надо, заплачу неустойку, но мы вроде бы не подписывали никаких договоров?

— Ты с такими заявлениями пока погоди. Да и домой тебе сейчас никак нельзя. Преступника не найдут и привлекут того, кого проще найти. То есть тебя. Ты туда приходил? Приходил. Наследил? Наследил, все тебя видели, да и с жертвой был хорошо знаком. По статистике убийцами чаще всего становятся знакомые или близкие люди. Лучшего кандидата просто не придумаешь. Что скажешь?

С такой стороны я проблему даже не рассматривал.

— Чего заткнулся? Думаешь, я ненормальная и чокнутая на всю голову? Молчишь? А ты прав. Я отличаюсь от всех присутствующих.

«Ну, вот, приехали, — с беспокойством подумал я, — точно сумасшедшая. У нее паранойя. Сейчас скажет, что она — императрица Галактики. Все признаки налицо, тут и психиатром быть не надо. Чего теперь делать-то? Встать и уйти? Самое простое. Или подождать немного? Уйти всегда успею, уже пробовал, но она меня опять нашла, и снова найдет, если захочет. Сумасшедшие, они такие. Попробуем поговорить спокойно и тихо».

А вокруг ничего особенного не происходило. Время давно перевалило за полночь, а редкие посетители клуба так и сидели за столиками, что-то пили и совсем не разговаривали: каждый был занят исключительно личными проблемами. Молодые пары молча обнимались, не обращая на окружающих никакого внимания, зато одиночки никак не реагировали на соседей. Посетители, вероятно, пребывали вне времени, и поздний час нисколько их не беспокоил. Пара студентов обложилась тетрадями и планшетами, а еще пара человек сидела с личными ноутбуками. Каждый ушел с головой в свой маленький мирок и даже не замечал, что за ним кто-то наблюдает.

— Погоди, — начал я, стараясь выговаривать слова как можно мягче и участливее, — ты иногда произносишь «вы», «вы, люди», имея в виду всех нас, здесь живущих? Или кого-то конкретного? Тогда получается, что ты не человек что ли?

— Сейчас? Человек. Почему нет? Кто же я по-твоему?

— Ну, не знаю… Слушай, а действительно, ты кто?..

— Долго рассказывать, да и трудно это объяснить прямо так сразу в привычных для тебя понятиях и категориях. Проще показать. Вот смотри…

С этими словами она как-то по-особому крутанула рукой над головой, и вдруг мне почудилось, словно мы оказались внутри экрана-цилиндра. Звуки исчезли, а реальность стала выглядеть, будто со стороны, в виде проекции на этот цилиндрический экран, в середину которого мы попали. Своим верхом цилиндр упирался в потолок.

— Это… это что это? — только и смог пробормотать я.

— Так будет удобнее, поверь мне, — будто произошло нечто ординарное и малозначительное, сказала она. — Так нам никто не помешает, да и мы никого не будем смущать своими разговорами. Все-таки шуметь здесь не принято. Теперь расскажи, что там узнал про картины в новом стиле? Что выяснил?

— Как бы это попроще объяснить… Понимаешь, с некоторых пор, моя питерская бывшая подруга Маша стала рисовать… вернее, писать картины, совсем непохожие на прежнее ее творчество. Вдруг из-под ее кисти начало выходить нечто совершенно неожиданное. Целая серия. Эти новые полотна обладают общими сходными чертами. Они у нее под номерами, штук десять. По-моему нумерация не сплошная. Обязательное квадратное полотно два на два метра, с тщательно прописанной распахнутой дверью куда-то. По краям, справа и слева от двери, внутренние стены дома, причем дома явно одного и того же, но при разной освещенности. То ли выход на другую планету, то ли в иной мир, не знаю. Только изображение, что там за дверью, представляет действительность, абсолютно не похожую на привычную для нас. На прежние Машины картины тоже совсем не похоже, я уже говорил. Как-то коряво я объясняю, но лучше у меня сейчас не получается.

— Ну, правильно, это и есть наши двери. Все верно объясняешь.

— Что верно объясняю? — совершенно сбитый с толку, спросил я. — Какие наши двери? Ничего не понял.

— Да? Я думала ты прикидываешься. Видишь ли… те картины — не совсем картины. Вернее, совсем не картины. Это действительно двери, которые твоя знакомая умеет создавать, но не открывать. И за каждой такой дверью виднеется вероятное будущее вот этого самого мира. Об этом мы еще поговорим более предметно. Теперь о тебе. Как я уже говорила, у тебя сейчас проблемы. Преступление в номере гостиницы повесят на тебя. Самая подходящая кандидатура, лучше не придумаешь. На месте злодеяния был? Был! С исчезнувшей постоялицей и возможной жертвой знаком? Знаком! И не просто знаком, а когда-то у вас была любовная связь, что тоже не в твою пользу. Чего еще остается желать следствию?

— Она в самом деле убита?

— Не знаю и знать не хочу.

— Разве?

— Всезнание и ясновидение никогда не были моими сильными сторонами. Но ты скоро все выяснишь, не беспокойся, — безразлично сказала моя спутница.

— А ты не могла бы выпутать меня из этой ситуации?

— Могла бы, конечно, почему нет? Но зачем мне это сейчас? Мне нужен ассистент, а не иждивенец. Нужен человеческий помощник… Послушай, а что ты знаешь о богине Кали?..

— Это которая из индуистского пантеона? — риторически спросил я. — Мало что знаю. Практически ничего. Лишь то, что читал в популярной литературе и слышал в этом музее. Знаю, что богиня Кали — освободительница, защищающая всех, кто ее почитает. Она ужасная разрушительница времени и невежества, темное воплощение женской сущности. Через нее удовлетворяются все физические желания…

Девушка не дала договорить и закрыла своей ладонью мне рот. От ее руки приятно пахло сандалом, и потянуло еще какими-то незнакомыми возбуждающими бурную фантазию ароматами.

— Стоп, — сказала она, по-прежнему не убирая свою руку. — Этого вполне достаточно. Теперь послушай меня. Давным-давно жил один такой бог, которого звали… нет, имя его лучше вообще не произносить, а тебе хорошо бы даже и не знать. Богом я его назвала лишь для того, чтобы тебе был понятен характер возможностей этой личности.