Александр Лонс - Музей богов

— Получилось? — спросил я, когда Степан — хранитель Эрмитажа, он же доктор искусствоведения, наконец-то пришел и уселся напротив меня.

— Что именно? Привет.

— Привет, извини, забыл поздороваться. С артефактами как? Это я про Шар Скарабея и Око Гора.

— Да, там нормально все. Экспертиза подтвердила подлинность. Представляешь, кто-то запихнул их совсем в другое место, а записи перепутал. Следствие прекращено, дело в отношении меня закрыто за отсутствием события преступления. На работе выговор объявили… и теперь, наверно, премии лишат. А может, и не лишат, но все это такая ерунда, что смешно даже.

— Выговор-то тебе за что?

— Ну, как! Официальная формулировка такая: «за неаккуратность ведения документации и ненадлежащее исполнение служебных обязанностей». Надо же было начальству как-то отреагировать и кого-то наказать.

— Проще говоря, от тебя отстали?

— Да, я же ни при чем. Но это только по моему отделу все устаканилось. Другие отделы продолжают трясти… Тебе от сестрички привет, — вдруг сказал Степан, видимо, тем самым закрывая неприятную ему тему. — Спрашивает, почему не заходишь.

— Вот возьму и зайду в ближайшее время. Позвоню только, а то вечно она занята.

— А я тебе должен, — вдруг проникновенно сказал Степан.

— Да вроде рассчитались уже. Я тебе — артефакты, ты мне — посох святого Иакова…

— Тем не менее, сестра просила отблагодарить тебя. Что хочешь, проси. В рамках разумного и в пределах моих возможностей, естественно.

— Ну, если так... Есть одна вещь, которая вполне тебе по силам, — не задумываясь, ответил я.

— Да? Что? — насторожился Степан. Видимо, в моей интонации проскочило нечто такое, что встревожило искусствоведа.

— Тот шар, который перепутали с Шаром Скарабея, это же современное изделие, я правильно понял?

— Ну, да. Просто шар, вырезанный из карельского шунгита. Поверхность матовая. Такие в сувенирных лавках продаются, по цене тысяча рублей за штуку.

— Подари его мне, а? Такое можно устроить?

— Да не вопрос. Зачем тебе?

— На память об этой истории. С некоторых пор страдаю своего рода фетишизмом — собираю сувениры о своих прошлых делах. Успешных и не очень.

Тут Степан рассмеялся. За время нашего знакомства я впервые увидел его в таком веселом расположении духа.

— Ты не поверишь, но сестра предугадала именно такое развитие событий. Все-таки что-то умеет, оказывается.

«Умеет, умеет, и не такое, — мысленно проворчал я. — А ты до сих пор сомневался?»

Вслух же сказал:

— Так что? Подаришь?

— Вот он, забирай, — и Степан откуда-то достал круглый черный шар. Почти такой же, как и тот, что я некогда видел и трогал пальцем в лавке своего знакомого старьевщика.

Расстались мы довольно отчужденно. Я выполнил все условия, и нас ничего не связывало. Разве что Арина, но я просто боялся лишний раз обращаться к этой ведьме. Да и особого повода вроде как не было. Дела в Питере закончились, и я вернулся в Москву.

* * *

Прошла неделя.

За это время передал вырученные картины Маше, начал новое дело и встрял в очередную историю с воистину шекспировскими страстями. Возможно, когда-нибудь и расскажу об этом. Потом.

А пока ждала еще одна встреча. В московском кафе-ресторане «Тихий омут».

Чернокожая, невероятно красивая молодая женщина холодно смотрела прямо в глаза. Ее взгляд не выражал ничего, и понять, о чем она вообще может думать, казалось абсолютно невозможным. С тех пор, что мы виделись последний раз, внешность Лунджил не претерпела никаких трансформаций. Даже форма прически не изменилась. Мы снова сидели в том самом зале, снова была пятница, и опять ожидался вечер живой музыки.

— Что я могу для тебя сделать? — спросила экзотическая красавица. — Гонорар не считается, деньги уже переведены. Но поскольку ты примирил меня с Сетом, чего первоначально не планировалось, теперь появились новые возможности… вернее так: мы заключили временный союз и крепкое перемирие, а это самое большое, на что можно рассчитывать. Оказывается, он доверяет мне, что весьма странно. Настоящий мир между нами в принципе невозможен.

— Думал, ты меня просто испепелишь. Сразу на месте.

— Это еще почему? — холодно удивилась негритянка.

— Провалил дело. Да и скульптуру в Музее Богов не расколошматил, а это определялось контрактом.

— Фигуру Сета уничтожать уже не требуется, пусть живет. Вообще, я довольна, и мы закрываем договор. Так что говори свое желание.

— Может, покажешь мне свой истинный облик?

— Затасканно и неинтересно. Какой еще истинный облик… В каждом втором научно-фантастическом фильме или мистическом романе герой просит неведомую сущность показать свою внешность. Для чего тебе? Да и не смогу я.

— Почему?

— Да как бы тебе все это понятнее объяснить… Ты, как и все прочие представители рода человеческого, раб привычек и собственных стереотипов. Еще совсем недавно людям было трудно вообразить мир обыкновенных вещей. Мир интернета и гаджетов. Мир информации и электронных коммуникаций. Тем не менее, до сих пор большинству смертных все еще кажутся фантастикой: невидимость, силовые поля, телекинез, чтение мыслей, телепортация. Про межзвездные путешествия и внеземные цивилизации уж и не говорю… Для меня же это привычная реальность. Но кое-что просто не могу сделать. Уже не могу. Помнишь, сам когда-то писал, что маска, которую кто-нибудь носит очень долго, зачастую прирастает намертво и становится, практически, настоящим лицом? Снять можно только вместе с мясом. Ответила на твою просьбу? Ты лучше все-таки скажи, чем смогу отблагодарить тебя. Не люблю оставаться в долгу. Последний раз спрашиваю.

— Но я же вроде истратил свое желание. Нет?

— Нет. Попросил глупость. Пользоваться непрактичностью смертного — не моя позиция. Только не проси у меня ни постоянного богатства, ни вечной жизни, ни счастья для всего человечества. Даже продления хорошего самочувствия для тебя лично обещать не могу. Это вне моих возможностей.

Тут вдруг осенило, и я сказал:

— Подари свое колечко, — попросил я. — Да, вот это. Просто на память о нашей встрече.

— Колечко на память? — нехорошо усмехнулась Лунджил. — У тебя, как говорится, губа не дура. Но раз уж я сама тебе обещала… На, владей. Отныне она твоя.

— Почему она? — удивился я, когда Лунджил сняла золотое кольцо, будто собранное из множества миниатюрных отрубленных рук, и положила передо мной.

— Она, потому что женского рода. У нее есть собственное имя. Это Зарлион, талисман силы. Как ею управлять, не скажу, это уже будет другой вопрос и другая просьба. Сам разбирайся. Носить можешь спокойно, никакого вреда тебе, своему новому хозяину, она не принесет. Твоим близким — тоже. Надевай, не бойся. Зарлион легко принимает форму пальца владельца, так что оденется без труда и не соскочит, если сам того не захочешь. Ну, и последнее. Если когда-нибудь будет страшно одиноко или просто захочешь поговорить, ты знаешь, как меня позвать.