Станислава Грай - Ласточкин хвость

— Тот тип выглядел не слишком уверенным, — Никлас зажёг спичку, которая погасла под напором сквозняка, но нащупать перила он всё же успел.

Деревянные ступени жалобно заскрипели под его весом. Энесс, ничуть не смущаясь, схватила Йонссена за рукав и двинулась следом.

— Он просто испугался… Видел бы ты себя со стороны, — журналистка тихо ойкнула, споткнувшись.

Признавать вину Энесс не хотела. Ведь это она упустила Рёзеля, из-за чего пришлось спешно покинуть «Бригантину» и битый час нарезать круги по окрестностям, приставая к прохожим. Пока наконец им не улыбнулась удача, и какой-то парень не указал в сторону двухэтажного дома с облупившимся фасадом.

Первый этаж пустовал. Хлипкие двери держались на честном слове, а из глубины квартир на них смотрела разве что тьма, наполненная ароматом сырости и нафталина.

— Жди здесь, — Никлас осторожно двинулся на второй этаж. Вышедшая из-за туч луна заглядывала теперь в окошко под самым потолком.

Энесс замерла, прислушиваясь. Конечно, она хотела возразить, но шуметь вряд ли стоило. Да и крошечный червячок страха зашевелился в груди, подталкивая к скорейшему бегству.

Эхом отозвались шаги над головой. Несколько секунд стояла тишина: только сердце стучало всё быстрее. А затем раздался громкий треск и звук не то удара, не то падения.

— Ник!.. — хватаясь за перила, она бросилась наверх.

Из дверного проёма на втором этаже лился тусклый жёлтый свет. Перехватив поудобнее сумку — чтобы, при случае, можно было ударить, — переступила порог.

На потолке раскачивалась одинокая лампочка. Из дальней комнаты донёсся шум возни, и Энесс заглянула за угол.

— Он? — прижимая беглеца к стене, Никлас крепко держал его за грудки. При этом ботинки Рёзеля едва касались пола, а слетевшая шляпа сиротливо валялась на полу.

— Он, — кивнула Энесс. — Ну что, менэйр Рёзель, доказательства мне и не потребовались. Ваше бегство — самое очевидное из них. Теперь вы расскажете нам всё, что знаете о Катарине, или…

— Не знаю! — почти задыхаясь, он хватал ртом воздух, изо всех сил пытаясь освободиться. — Клянусь, ничего не знаю! Я к этому… никакого отношения…

Он закашлялся, когда Никлас ослабил хватку, но уже в следующий миг тяжёлый удар прилетел торговцу в ухо.

— Ты ей дурь толкал, ублюдок? Говори!

— Никлас…

Но он её не слышал. Или не хотел слышать. Под руку подвернулся идеальный шанс выместить гнев. Беда заключалась в том, что полуживой Рёзель, на которого градом сыпались тумаки, вряд ли сумеет помочь им в таком состоянии.

— Прекрати, — бросившись вперёд, она почти повисла у него на локте. — Хватит! Мы ведь так ничего не добьёмся!.. Только посмотри на него! Доволен?

— Поделом, — сухо сплюнув, Йонссен отступил к окну.

Рёзель кое-как сел, прислонившись спиной к стене. Достал из кармана платок, чтобы вытереть подбородок. Губы тряслись.

— Я… Она приходила ко мне за товаром. Дважды в месяц, по воскресеньям… последние полгода. Но на прошлой неделе не пришла… Это всё, что я знаю.

— Где вы встречались? — набор дежурных вопросов Энесс знала на зубок. Пожалела лишь, что при ней не оказалось блокнота и ручки.

— Обычно в «Бригантине»… Но как-то раз она заходила сюда.

— Одна?

Он, слегка поколебавшись, кивнул.

— Вы видели с ней мужчину? Богато одет, хорош собой — возможно, при деньгах.

— Не помню такого.

— А если хорошенько подумать?

Рёзель скорбно покачал головой. За стеной раздался странный звук, похожий на стон.

— Это ещё что? — Никлас хмуро уставился на дверь.

— Линдис. Он… безобидный, можете сами посмотреть.

Никлас толкнул соседнюю дверь, и Энесс тут же его потеснила, с любопытством заглянув в полутёмную каморку. На тонком матрасе лежал человек. Худой, нечёсаный, в одних штанах. Лежал, свернувшись калачиком, да так, что лица почти не видно — только острые рёбра вздымались под бледной кожей.

Он что-то едва слышно бормотал себе под нос. Шагнув ближе, Энесс различила череду несвязных слов.

— Не придёт… ни завтра, никогда… больше ничего у меня не… пить, — его взгляд вдруг стал осмысленным, упёршись в Энесс.

— Вернись к Рёзелю, — кивнула она Никласу, — я принесу бедняге воды.

С трудом протиснувшись в кухню, журналистка зажгла свет и зажмурилась. От творившегося здесь бардака ей стало почти физически больно. Выудив из горы грязной посуды стакан, она долго отмывала его под краном, прежде чем вернуться к Линдису. То, что он давно «сидел» на пыли, было ясно даже слепому.

Воду он выпил жадно, в несколько больших глотков, и тонкая струйка стекла по подбородку. Если бы не восковая кожа и залёгшие под глазами мешки, выглядел бы парень вполне симпатичным.

— Добрая, — улыбнулся он какой-то неестественной улыбкой, — совсем как она… ты из Сообщества?

— Я не… Что такое «сообщество»?

Но он продолжал улыбаться, глядя куда-то мимо неё.

— Линдис? Что такое «сообщество»? — уже настойчивее повторила Энесс. — Пожалуйста, расскажи мне.

— Красивая, — неожиданно протянув руку, он погладил её по волосам и коснулся пальцами серёжки.

— Нравится? — удивительно, но она не раздумывала ни секунды. — Вот, держи. И вторую тоже.

Несколько секунд Линдис любовался на серьги, лежавшие на ладони, как на великое сокровище, а затем запустил руку под матрас и достал оттуда мятую листовку. Не произнеся больше ни слова, отвернулся к стене: их маленькая сделка прошла удачно.

Поднявшись с колен, Энесс поспешила вернуться в главную комнату.

— Что это? — бумажка вмиг оказалась под носом у Рёзеля. Тот заморгал, вглядываясь в чёрно-белое изображение.

Оттуда на него смотрел изящный женский глаз, стилизованный под старинную гравюру. Вокруг бежали причудливые символы, перемежаясь привычными буквами. «Взгляни на мир по-новому — присоединись к Сообществу».

— Какой-то политический лозунг? Партия? Секта? — Рёзель замотал головой. — Клянусь, я к этому дерьму никакого отно…

— Это мы уже слышали. Знаешь, кто принёс это сюда? Кто дал Линдису?

Дилер взглянул на неё почти с мольбой.

— Может, и она… Я не знаю. Больше ничего не знаю.

Энесс нехотя сложила бумажку пополам и спрятала в карман: новости на сегодня себя исчерпали. Бросила взгляд на молчавшего Никласа — тот по-прежнему стоял у окна, подпирая ветхую раму плечом. Только на ладони лежали пакетики сизой пыли.

— Это мы тоже заберём, — он усмехнулся, глядя на побелевшего, как полотно, Рёзеля, — в качестве компенсации. И если хочешь сохранить оставшиеся зубы, лучше промолчи. Идём.

Подтолкнув Энесс к выходу, он следом за ней покинул квартиру.

…Стояла уже глубокая ночь, когда они добрались до проспекта Эйкхазена. Всю дорогу шли молча. Пару раз Энесс бросала на спутника косые взгляды, подыскивая удобный момент, но так и не нашла. Не сговариваясь, они просто шагали в одном направлении и молчали каждый о своём. Так было нужно.