Тереза Тур - Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– Ваше величество, – заглянула я с чувством, что захожу в пещеру к саблезубому тигру.

– Вероника?! – удивился император. – Надо же… Не думал, что допьюсь до того состояния, когда вы мне будете мерещиться.

– Как-то вы слишком хорошо изъясняетесь для «мертвецки» пьяного человека… – нахмурилась я.

– Вас Крайом уговорил?

– Нет. Не он. И кроме него, есть добрые люди, – решила я все-таки не сдавать целителя.

Я остановилась на пороге кабинета. Мда, мебели как-то поуменьшилось – точнее, кабинет был пуст. За исключением книжных шкафов да пейзажа на стене, ничего не осталось. Сам император расположился на ковре перед камином. Три огромные, глиняные, оплетенные лозой бутыли перед ним. В руках он меланхолично вертел небольшой серебряный кубок. Вид помятый. Кружева на манжетах поникли, капилляры в глазах полопались. Запой по-имперски… Красавец…

Тем временем император перекинул бутыль, набулькал себе чего-то.

– Ваше здоровье, – бодро поднял он кубок.

Я решительно прошла в кабинет.

– У вас – дворцовый переворот, – укоризненно проговорила я. – На Брэндона и Ричарда кидают заклятие за заклятием, пробивая защиту, при этом ничем не обнаруживая себя. Их невозможно поймать, им невозможно противостоять. Надо отловить умельцев! Прошерстить весь дворец! Аристократы ваши… уроды. А вы пьете!

– Пью, – печально и равнодушно заметил Фредерик.

– И с чего вдруг?

– Все бессмысленно.

– О как!

Я посмотрела на императора, который впал в философский настрой. Было как-то… странно.

– И что вы стоите над душой? – сварливо спросил Фредерик. – Присаживайтесь.

Покачала головой, дернула за шнурок, вызывающий слуг. Поймала на себе любопытствующий взгляд его величества.

– В империи Тигвердов есть коньяк? – спросила я у него.

– Что? – удивился он.

– Вина я не хочу, настойки тяжелые, сладкие – в результате портится фигура и болит голова. Ужас, который вы с Ричардом пьете, я не потяну. Погибну. А алкоголя в кровь нужно. Думаете, только у вас эти дни получились отвратительные?

После осторожного стука к нам заглянула служанка.

– Миледи? – Она прямо-таки изумилась, увидев меня. Странные они тут все. По-моему, вид императора Фредерика, занимающегося пьянством в кабинете, откуда он выкинул всю мебель, должен вызывать большее недоумение, чем женщина в черном деловом костюме на высоких каблуках. Хотя… Им тут виднее, конечно.

– Будьте добры… – начала я.

– Миледи будет… – вмешался император – дальше шло какое-то длинное название на языке, которого я не знала.

– Две бутылки, – из вредности уточнила я. – Апельсиновый сок. Побольше. Бутерброды. И скажите на кухне – пускай поставят тесто на пирожки. Мы с его величеством будем ужинать.

– И говяжий бульон. Как тогда – в поместье у сына, – добавил мечтательно император.

– Именно, – кивнула я. Потом посмотрела на него с подозрением и спросила: – Ваше величество, когда вы ели в последний раз?

– У вас, по-моему.

– И что-нибудь существенное его величеству, – распорядилась я. – Прямо сейчас, – и отпустила служанку.

Разулась – ноги устали в уличной обуви, скинула жакет. И уселась перед императором на ковер, скрестив ноги по-турецки. Как хорошо, что я сегодня на работу пришла в брюках.

– Слушайте, вы долго намерены в меланхолии пребывать? – спросила я осторожно.

– А что? – недовольно посмотрел на меня Фредерик.

– Просто, если у вас тут смута начнется, мне надо детей забрать, а то они в вашей Академии значатся как родственники вашего сына. Как вы думаете, какой у них шанс уцелеть?

– Вы знаете, что изображено на этой картине? – спросил Фредерик меня через какое-то время.

– Замок. Яблони в цвету, – пожала я плечами. – Красиво.

– Сейчас там… пепелище.

– Постойте. – До меня стало доходить. Я вспомнила, что мне рассказывал Ричард. – Это… замок рода Рэ?

Император кивнул:

– Как вы понимаете, я не могу себе позволить, чтобы у меня – хоть где-то – был портрет возлюбленной. Я император. Владыка своей страны. Но не владыка самому себе. Поэтому этот пейзаж – все, что у меня осталось от моей любви. И еще – если долго играть на рояле ее любимые мелодии – она приходит…

Что тут скажешь…

В дверь тихонько постучали.

– Заходите! – отозвалась я.

Получив разрешение, в комнату зашел слуга, поклонился, закатил тележку с едой. Недоуменно посмотрел на императора возле камина. Потом его любопытствующий взор остановился на мне. Я скривилась. Он понял намек. Огляделся, пытаясь сообразить, где ему сервировать стол.

– Оставьте, мы сами, – облегчила я его муки.

Слуга подкатил столик к нам поближе:

– Ваше величество. Миледи. – Поклонился и вышел.

– Я кажусь вам жалким? – усмехнулся Фредерик. – Я… Да и Ричард тоже… Мы вас разочаровали. Оказались не такими надежными. Не такими сильными… И оказалось, что любить нас… весьма проблематично…

– Перестаньте, – попросила я. – Как вы там говорили Крайому? Вам такие стоны не к лицу.

Между тем я открыла бутылку с коньяком – пренебрегла недовольным взглядом императора, который не успел обо мне позаботиться. Налила в бокальчик. Сказала:

– Ваше здоровье. – И выпила. – Надо было это еще вчера сделать. Может, поспала бы…

Император рассмеялся.

– Не знаю, как связано употребление алкоголя со сном. Я вот эти ночи не спал.

– Пили, ваше величество?

– Именно.

Я передала ему тарелку, на которой были жареное мясо и овощи. Фредерик стал есть. Сначала медленно, словно нехотя, потом все с более и более возрастающим аппетитом.

Я заглянула в свой бокал. Длинное чего-то там на непонятном языке было густым, чуть маслянистым, по цвету действительно напоминающим наш коньяк. Судя по ощущениям, напиток был не менее крепкий, только с сильным запахом вишни и травяным привкусом – что-то вроде мелиссы.

– Вкусно. Как это называется?

– Родагрибер. Напиток Османского ханства – если перевести его название, получится что-то вроде: «Да будет мир». Его пьют после заключения договоров и просто если кто-то решил помириться – бутылку ставят на стол.

– Выпьете со мной? – предложила я, кокетливо помахивая кубком. Сделала глубокий вдох. Немного повело. И такая любовь внутри – к Ричарду, императору, его покойной супруге. Да. Родагрибер не так-то прост. Надо будет выпросить пару бутылочек. Мало ли с кем мне приспичит помириться – все бывает.

– Ваше здоровье, Вероника, и да будет мир! – Император кивнул, вытер остатки гномьего самогона краем рубашки и плеснул себе из бутылки. Потом продолжил. Было видно, что говорить ему не просто, но он все же решился: – Я сам взошел на трон в результате дворцового переворота, Вероника.