Тереза Тур - Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– Вот приблизительно так же мы ему и ответили. А как, кстати говоря, у тебя с деньгами?

– Каско мне обещали разбить на четыре платежа. На химчистку я найду, – махнула я рукой.

– А что ты химчистить собралась?

– Пальто, – сообщила я. – За щенком под машину залезла, потом он меня изгваздал.

– Деньги не трать, – посоветовала мама. – Собачьи слюни – они все равно не выведутся.

– Ладно. Перекручусь как-нибудь.

– Маааам, – раздался голос Паши – из детской. Сын явно продемонстрировал то, что подростки активно грели уши во время нашего разговора. – А мне новая форма нужна. В школу Олимпийского резерва.

– Надо было тоже на улицу идти беседовать, – проворчала я.

– Сколько денег надо? – крикнула в ответ бабушка.

– А чего вы перекрикиваетесь, как в лесу… – Я была недовольна.

– Много, – огорченно продолжил кричать Павел, почему-то не желающий идти к нам на кухню. – Мы эти вещи не смогли с помощью саквояжа сделать.

– Вот ведь… – огорчилась я.

– Да ладно… Выручим, – пожала плечами матушка. – Не брать же тебе денег у Ричарда, в самом деле. Ты права – это дурной тон. Если учесть тот факт, что он в тебя влюблен.

– Маааам!

– И это – хорошо!

– Перестань.

– У тебя странные понятия о любви, милая, – покачала головой мама. – Ты полюбила. Полюбили тебя. А дальше – как получится. Он – не подарок, так и у тебя характер тот еще.

– Мам, ты вообще за кого?

– Я? За мир во всем мире. И за то, чтобы рядом с тобой был приличный человек.

Я лишь невесело усмехнулась.

– Что? Сирого и убогого на всю голову любить сложнее?

– Да дело же не в этом…

– А в чем?

– В доверии.

– Он не поверил тебе. Ты не поверила ему. Так что этот тест вы запороли оба. Квиты. Подыграли недругам. А что касается всего остального – он считает твоих мальчишек своими. Ты хочешь от него ребенка. А все остальное – приложится.

– У тебя, мам, странное…

– Оно у меня – правильное. Посмотри на Наташу…

– Как она, кстати?

– Пришла в себя, – тепло улыбнулась мама. – Много пишет.

– И ты мне так ненароком пытаешься объяснить, что у нее вот – горе-печаль, а у меня – так, глупости только?

– Я пытаюсь объяснить, что за своего мужчину надо порвать всех на тряпочки!

– Ты хуже императора Фредерика.

– Ника-Ника… Взрослая же женщина. Многодетная мать – а дурочка…

– Ню-ню! – иронично закатила я глаза.

– Терпеть не могу! – фыркнула мама и удалилась строить мальчишек.

Ха! А то я не знаю… Использую этот прием лет с тринадцати, если надо прервать общение с маменькой.

Отец вообще задерживаться не стал. Посмотрел на меня, улыбнулся. Поцеловал. Спросил:

– С матерью насплетничались?

Дождавшись моего кивка, велел всем выходить строиться. И мы с Ричардом остались одни. Не считая щенка.

– Ника, – качнулся он мне навстречу.

– Ричард, нет, – резко бросила я, злясь на бешеный стук собственного сердца. На то, что щеки полыхнули жаром. И почему рядом с ним я себя ощущаю девчонкой семнадцатилетней?

– Прости. – Ричард привалился спиной к двери, которую только что и запер.

Я отправилась со щенком в свою комнату. Поняла, что Ричард пойдет следом, и смутилась при виде своей незаправленной кровати. Пошла в детскую. Там был его диван…

Кухня.

Ричард по-прежнему стоял в коридоре.

– Скажи мне, а что ты помнишь об империи Тигвердов? – спросила я его.

– Ни-че-го, – донеслось из коридора.

– А из своей жизни?

– Тебя и мальчиков.

– А детство? Или юность?

– Ничего конкретного, но приятных воспоминаний вроде бы нет.

– Ричард, давай отправимся в поместье, где прошло твое детство. Может, что вспомнишь.

– Что-то мне подсказывает, что я туда не хочу, – проскрипел он. Потом долго молчал и добавил: – По-моему, там пепелище.

Я вспомнила, что во время восстания в Западной провинции, которое подавлял милорд Верд, было совершено нападение на его дом. Маму его тогда убили.

Поднялась, подошла, обняла. Прошептала:

– Прости.

– Ника… Это ведь жалость?

– Скорее сочувствие.

Он нахмурился.

– Скажи еще, что оно тебя унижает, – рассердилась я.

И отошла.

– Похоже, я знаю, с кем можно проконсультироваться обо мне, – раздался спокойный голос Ричарда.

– С господином Джоном Адерли, – насмешливо сказала я. – Тоже мне загадка.

– Мы с ним уже виделись.

– А где ты с ним встречался?

– Ты не будешь сердиться, если я скажу, что он приходил сюда, в твою квартиру?

– Не буду, – улыбнулась я. – Странно, что все четверо: и он, и Каталина, и Оливия, и Натан – сюда не переселились. Они переживали за тебя.

– Я не вспомнил их. Но почувствовал, что они очень тепло ко мне относятся. И к тебе тоже. Пойдем в империю? – и он вопросительно посмотрел на меня. – У Джона и спросим, куда бы нам отправиться.

– В любом случае надо заехать в поместье и переодеться. В джинсах, наверное, не стоит разгуливать.

– Ты права. А я как-то об этом и не подумал.

– Надо же… А именно ты отчитывал меня, когда я вышла из дома без шляпки и перчаток.

– И без теплой одежды… – Он стремительно шагнул вперед и обнял меня. – Как я мог. Я не могу себе представить, как вытворил такое: выставить тебя – в метель…

– Ты был не в себе.

Я замерла. Не отталкивала его, но и не обнимала его в ответ.

– Я не должен тебя обнимать?

– Дождись хотя бы, чтобы я напилась. Так мне будет легче.

– Ты не можешь простить. И не желаешь, чтобы все повторялось, – опять прочитал он меня. – Но вместе с тем ты переживала за меня, когда приехали твои родители.

– Что ты хочешь услышать от меня? – взвилась я. – Что я отношусь к тебе лучше, чем ты, наверное, этого заслуживаешь? Да, это так. Только не надо пытаться на меня давить. Это и раньше, когда у нас была практически идиллия, раздражало меня до крайности. А уж теперь…

– Как все запутано… – вздохнул он. – Отправляемся?

– Давай, – кивнула я, тоже на самом деле не желая ссориться. – Но у меня один вопрос.

– Какой?

– Мама сказала, что я в понедельник сразу после работы отправляюсь с тобой в империю. У тебя там какие-то совещания.

– Да. Надо успокоить военных, сообщить всем заинтересованным лицам, что со мной ничего не случилось. Проблема еще в том, что я никого из них не помню. Поэтому и учу сейчас по документам, как кого зовут.

– Так вот – такие моменты не грех и со мной обговаривать. Ладно бассейн, в который я никак не попаду. Так у меня после работы ученики. Двое. И вообще…

– Это бестактно. И просто безобразие. Что-то я вместе с памятью растерял еще и хорошие манеры. Да и здравый смысл.

– Не думаю… Вот это – поступок из тех времен как раз. Отдать приказ – и быть уверенным в его исполнении.

– Тебя это разозлило?

– Нет. Но больше так не делай. С учениками я сейчас договорюсь. Надо их разбросать по неделе.