Тереза Тур - Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– Что встали? – раздался грубый голос. – Езжайте куда ехали.

– Представьтесь, милейший, – холодно и надменно протянул мой спутник.

– Старший следователь Уголовной полиции господин Олсоп. С кем имею честь?

– Ричард Фредерик Рэ, принц Тигверд. Что тут происходит?

– Задержание преступницы, ваше высочество, – поклонился следователь. Без особого подобострастия, надо отметить.

– А мне докладывали, что в этом доме живет художница, которую мы и хотели навестить, – протянул сын императора.

– Так она и есть преступница.

– И в чем ее обвиняют? – В голосе Ричарда было разлито одно издевательское недоверие. – Надеюсь, не в покушении на мою особу?

– Нет, ваша милость, – спокойно продолжил отвечать следователь. – В оскорблении его императорского величества и августейшей семьи.

– Даже так… Тем более интересно. Это ведь относится и ко мне лично.

Следователь поклонился, не споря.

– Миледи, – обратился ко мне Ричард. – Мы проявим любопытство, раз уж мы сюда явились? Или поедем домой?

– Проявим, – ответила я, завидуя его внешней невозмутимости.

– Ника, – прошептал он мне на ухо, не выпуская из объятий. – Да что с тобой? Ты же в безопасности, со мной… Если тебе все это тяжело – давай просто уедем.

– А если эта женщина невиновна?

– Не все женщины, которых задерживают сотрудники Уголовной полиции, невиновны, как ты.

– Пойдем, – решила я. – В любом случае мы не можем просто так уехать, не разобравшись.

И мы вошли в дом.

Это был дом, подобный тем, какие в дореволюционной России назывались «доходными». Чем выше мы поднимались по лестнице, тем проще одетыми становились постояльцы. На верхнем этаже толклись люди в серой форме – в большем, чем необходимо, количестве, на мой взгляд. Все-таки не преступную группировку прибыли задерживать, а женщину.

– …Немедленно заберите свое барахло и покиньте мой дом! – истерично визжала какая-то дама. – У меня – приличное место!

– Прошу вас, – поклонился следователь, пропуская нас вперед.

– Я не потерплю! – не унимался все тот же визгливый голос. Было понятно, что кричала женщина немолодая и… противная. Надо же – голос может так много сказать о его обладательнице. Или это ошибочное впечатление? Ведь бывает же обманчивая внешность…

– Мы хотим поговорить с художницей, – заметил принц Тигверд, прервав мои мысли. – Уберите отсюда всех.

– Но, милорд, это может быть опасно…

– Продемонстрируйте нам, пожалуйста, что мы с миледи в безопасности, – пожал плечами сын императора.

Откуда-то появились еще четыре человека, в черных комбинезонах.

– Ваше высочество! – укоризненно протянул один из них. – Вы же сами понимаете, что это не по протоколу. Мы не имеем права появляться на людях. С другой стороны, мы не имеем права не выполнить прямой приказ члена августейшей фамилии.

Ричард как-то не выражал особого раскаяния.

Тут во мне проснулось любопытство:

– А если я прикажу меня не охранять? – не могла не спросить я.

– Простите, миледи, – в голосе начальника охраны прорезалась явная насмешка, – но приказ его величества имеет приоритетное значение.

– То есть вы выполните прямой приказ, если он не противоречит приказу императора?

– Так точно, – чуть поклонился охранник.

– А если это будет родственник императора, которого никто не знает? Чисто теоретически?

– Не переживайте, миледи. Членами августейшей фамилии являются только те, кого признает император Фредерик лично. То есть вы – как и ваши дети – это члены фамилии. А кто-то теоретический – нет.

– Спасибо. Извините нас за неудобства.

– Это наша работа, миледи, – поклонился охранник.

– Довольно, – прервал нашу беседу принц Тигверд, – вы и так в процессе вашей беседы выдали несколько государственных тайн.

– Ваше высочество, – начальник смены явно рассердился, – вы же чувствуете, что нас никто, кроме вас и миледи не слышал. Зачем вы так?

– Не хотел никого обидеть, – высокомерно отозвался сын императора.

– Прекрати, – шикнула я на него. – А если бы с твоими людьми так разговаривали?

Ричард как-то счастливо улыбнулся, надменность, как маска, слетела с его лица, – и поцеловал мне руку.

– Как же я тебя люблю… – прошептал он, не обращая ни на кого внимания.

– Мы пойдем уже беседовать с художницей? – проворчала я, смутившись.

Когда мы вошли в комнату – большую, но скудно обставленную гостиную, – люди в серых мундирах резко вскочили.

– Ваше высочество, – доложил старший следователь – тот самый, что встретился нам внизу. – Разрешите доложить. Проводится первичный допрос подозреваемой, госпожи Блер.

Мы перевели взгляд на кресло, в котором сидела подозреваемая. На девушке было много одежды в несколько слоев. Коричневое платье из грубой, но прочной ткани, сверху – пальто, которое когда-то, возможно, имело какой-то цвет, но сейчас это определить было уже невозможно. Теплый шерстяной платок накинут на плечи, перчатки без пальцев – потрепанные, но сидевшие по руке.

Даже укутанная в одежду, как капуста, девушка выглядела очень худенькой и хрупкой. Из-под юбок торчали ботинки – было видно, что они ей велики на два размера. Пальцы измазаны краской. Я невольно залюбовалась ее руками. Они были, с одной стороны, тонкими, изящными, женственными, с другой – какими-то детскими. Может, из-за краски? Я вдруг представила, как она работает… Сосредоточенное личико, кисть порхает над холстом.

Ее лицо было очень бледным. Синие тени под глазами оттеняли необычный цвет глаз – темно-зеленый. Никогда таких не видела… Вьющиеся волосы. Брюнетка. Из-за темных волос бледность сильнее бросалась в глаза.

Закутанная в обноски, голодная, холодная и бледная, в огромных ботинках и маленьких перчатках без пальцев, измазанная краской, она сидела с осанкой императрицы и праведным гневом в глазах. Только зрачки расширившихся глаз да тонкие пальцы, судорожно вцепившиеся в подлокотники кресла, выдавали ее состояние.

– Так объясните нам, – потребовал принц Тигверд, усадив меня и усевшись сам, – чем это дитя могло так оскорбить его величество, что подключилась Уголовная полиция, практически в полном составе?

– Это она автор статей в газете «Имперская хроника», в которой содержатся сведения явно клеветнического содержания, порочащие имя императора Фредерика и членов его семьи, – торжественно произнес старший следователь.

– Что? – уставилась я на девчонку. – А можно узнать, откуда вы узнавали подробности?

– Придумывала, конечно, – отрезал следователь.

– Вы же не могли с такой точностью и такой внимательностью к деталям просто придумывать, правда? – обратилась я к художнице.

Она злобно блеснула глазами и еще плотнее сжала губы.