Карен Стрит - Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

С сожалением вынуждены сообщить о внезапной трагической смерти мистера Генри Арнольда из Лондона, имевшей место 25 июля 1790 г. Мистер Арнольд, лондонский актер и музыкант, до настоящего времени служивший пианистом в Маргитском королевском театре, был обнаружен в купальной машине мистером Джоном Кларком, макальщиком, пришедшим на службу на рассвете, чтобы успеть приготовить машину для утренних купаний. Одежда мистера Арнольда сильно пострадала от морской воды, а самого его не представлялось возможным привести в чувство. Мистер Кларк пустился на поиски врача и вскоре вернулся на место происшествия с доктором Шоу. Доктор Шоу доставил мистера Арнольда в лечебницу, где при нем была обнаружена склянка из-под настойки белладонны. Спасти пациента не удалось. Доктор Шоу полагает, что определенную роль в смерти мистера Арнольда сыграла слишком большая доза настойки, иногда назначаемой при раздражении желудка, из-за которой покойный не перенес неразумного ночного купания. Личность его была установлена доктором по письму, обнаруженному в кармане. Супруга покойного была вызвана без промедлений, но прежде, чем она достигла лечебницы, мистер Генри Арнольд отдал душу Господу, оставив сиротами миссис Элизабет Арнольд, актрису и певицу, в настоящее время выступающую в Королевском театре, и их дочь, мисс Элизу Арнольд.

Мейфэр, Аппер-Брук-стрит, 20

5 августа 1790 г.

Дорогая Элизабет!

Мой муж, джентльмен добрый и многомилостивый, готов взять на себя все расходы по погребению мистера Арнольда. Он делает это ради Элизы, потому что негоже вымещать грехи отца на невинном дитяти.

В дополнение к этому, муж готов предоставить вам весьма щедрое пособие, покрывающее все ваши нужды вкупе со скромным жильем, до конца ваших дней. Единственное условие получения этого пособия таково: вы должны подписать соглашение, которое сделает его законным опекуном Элизы. Его намерение – воспитать ее настоящей леди, в окружении приличного общества. Вы же должны отречься от звания матери и всего, что с ним связано, как отреклись от звания дочери. Муж готов гарантировать упомянутым соглашением и словом человека чести, что обеспечит Элизу всем, чего заслуживает девушка ее происхождения.

Если позволите дать вам совет, лишать дочь всего того, чем вы пожертвовали из-за своей импульсивности и неблагодарности, было бы крайне неразумно. Вы должны дать Элизе возможность воспитываться в подобающей обстановке. Очевидно, что вам далеко до миссис Сиддонс, и при вашем сомнительном ремесле самое существование Элизы зависит только от удачи в получении ролей. Готовы ли вы отправить дочь на улицу, просить милостыню, если вам не удастся заработать кусок хлеба на сцене? Ни одна мать не сделает столь эгоистичного выбора.

К сему прилагаю ваши прежние письма, чтобы вам было легче оценить свое положение в целом и прийти к верному решению. Если вы согласны принять щедрое предложение моего мужа, будьте любезны привезти Элизу к нам двадцатого августа. После этого вам будут предоставлены пособие и жилье. Но если вы продолжите выбранный вами неразумный путь, знайте: в этом случае предложение мужа будет отменено без возврата, а все связи с нашей семьей – прекращены. Любая корреспонденция, полученная от вас в будущем, будет возвращаться отправителю нераспечатанной.

Уверена, на этот раз вы сделаете разумный выбор.

Искренне ваша

миссис Уильям Смит.

Злой воздух ночи отравил мои сны, и я проснулся адски рано. Решив обратить мучившие меня ночью кошмары на пользу, я провел утро весьма продуктивно – в работе над рассказом об убийстве, где убийцей окажется завезенный в Париж неким матросом орангутан. Если даже из этой идеи не выйдет ничего путного, неважно. Этот акт избавления от неотвязно преследовавших меня темных призраков сам по себе помог успокоить расстроенные нервы. Я написал и очередное письмо Сисси, как следует постаравшись вызвать в себе ощущение счастья и радости, совершенно обратное тому, которое обуяло меня при перечитывании последних писем, подброшенных врагом.

Чтобы наверняка развеять темные мысли и чувства, я решил провести день, гуляя по лондонским лавкам в поисках подходящих подарков для жены и ее матери. Я умудрился на многие часы потеряться в «Пантеон-базар» на Оксфорд-стрит. Он оказался настоящей пещерой Аладдина: картинная галерея, множество дешевых ярких игрушек для детей, полный экзотических растений зимний сад под стеклянной крышей, авиарий, населенный множеством крикливых какаду и ара… и, конечно же, бесконечная галерея лавок. Наконец я остановился на кружевах, пейслийской шали и очень милом флаконе для духов в подарок Сисси и хорошей паре перчаток для тещи.

В «Аристократическую гостиницу Брауна» я прибыл одновременно с Дюпеном. С утра он отправился на поиски всего необходимого для необычного бала, предстоявшего нам вечером, и теперь вернулся с несколькими пакетами в руках. Взгляд его странно остекленел, лицо было покрыто влагой.

– По! Какая удача. Не подниметесь ли ко мне? Я раздобыл все, что нам нужно.

– Конечно.

Дюпен взлетел наверх, прыгая через ступеньку, и я совсем запыхался, стараясь не отстать от него. Едва оказавшись в своей гостиной, он разорвал один из пакетов и показал мне две черные маски, напоминающие повязки с отверстиями для глаз.

– Они совсем простые. Наверное, для бала требуется нечто, сделанное более искусно?

– Это как раз то, что нам требуется. Вот увидите.

Под неотрывным взглядом Дюпена мне сделалось тревожно.

– Скорее бы. А костюмы?

Дюпен отступил на шаг и осмотрел мое повседневное одеяние – черные брюки, жилет, шейный платок и сюртук. И белую рубашку.

– Пара мелких деталей, и мы будем одеты как надо.

Дюпен развязал свой шейный платок черного шелка и эффектным жестом сдернул его с шеи. Затем он расстегнул ворот рубашки, оставив открытым горло.

– Пожалуйста, снимите шейный платок и расстегните ворот, как у меня. А воротник сюртука опустите назад, вот так, – скомандовал он.

Я робко последовал его примеру, опасаясь, что он лишился разума – столь странными были его действия.

– Думаю, длина волос у нас подходящая – шея достаточно открыта, – проговорил он, подавая мне черную шелковую маску. – Пожалуйста, наденьте, мне нужно оценить общий вид.

Я надел маску. Дюпен нарисовал в воздухе круг пальцем, показывая, что я должен повернуться.

– Очень хорошо. Цилиндр и перчатки не нужны.

Он полез в жилетный карман.

– Вы окажете мне великую честь, если сегодня вечером наденете это.