Дуглас Престон - Богохульство

Шагая к дальнему концу горы, туда, где пролегала дорога Дагуэй, он разрабатывал план. Перво-наперво надлежало разбить лагерь, где-нибудь подальше от «Изабеллы», чтобы незаметно для ученых и их вооруженной охраны собраться и обсудить последовательность действий. Самым подходящим для лагеря местом Эдди показалось то, где милях в трех от «Изабеллы» Дагуэй поднималась на самый верх горы. Чуть в стороне от дороги раскидывалось открытое поле, усеянное гладкими круглыми валунами.

Эдди взглянул на часы: одиннадцать сорок пять. С тех пор как он отправил письмо, прошло два часа. С минуты на минуту станут съезжаться братья-христиане. Чтобы никто не проехал мимо, он продолжил путь посередине дороги.

В полумиле от Дагуэй до него донесся шум мотоциклетного двигателя. Вот в темноте показался свет единственной быстро приближающейся фары. Когда Эдди попал в белый луч, прямо перед ним затормозил пыльный мотоцикл. На нем сидел мускулистый парень с длинными светлыми утянутыми в хвост волосами, в незастегнутой джинсовой куртке с оторванными рукавами и без рубашки. У него было поразительно красивое, как у кинозвезды, лицо с крупными чертами. Всем своим видом он напоминал Бога. На его волосатой груди поблескивал висевший на цепи тяжелый металлический крест.

Незнакомец опустил на землю ноги в кожаных сапогах и улыбнулся.

– Пастор Эдди?

Эдди с неистово бьющимся сердцем сделал шаг вперед.

– Приветствую во имя Иисуса Христа!

Парень выдвинул опорную подставку, поднялся с мотоцикла – он был сущим великаном! – распростер руки, заключил Эдди в пыльные объятия, отстранился и с чувством вцепился ему в плечи.

– Рэнди Доук. – Он снова обнял Эдди. – Послушайте, я, что, самый первый?

– Да.

– Поверить не могу. Я, как только прочел ваше письмо, запрыгнул на свой «Кавасаки» – и быстрее сюда. Я из Холбрука. Мчал на всех парусах, прямиком через пустыню, сбивал ограды. Я приехал бы раньше, но в районе горы Секонд Меса воткнулся колесом в песок и кувыркнулся через руль. Поверить не могу, что я здесь… Представляете? Поверить не могу!

Эдди почувствовал, что верует сильнее прежнего, и ощутил прилив сил.

Доук осмотрелся по сторонам.

– И… что теперь?

– Давайте помолимся. – Эдди взял грубые руки брата-христианина, и они оба склонили головы. – Всемогущий Боже, просим тебя, окружи нас ангелами – своими верными слугами. Пусть летят над нами крыло к крылу, защищают нас и приведут к победе над антихристом. Во имя твое, Иисус Христос, наш Господь. Аминь.

– Аминь, брат.

У Доука был густой звучный голос, что действовало на Эдди утешительно. Казалось, этот человек знает наверняка, что должен делать.

Вернувшись к мотоциклу, Доук достал из прикрепленного к сиденью кожаного чехла винтовку, повесил ее на плечо, взял патронташ, закинул его на другое плечо и стал походить на партизана из давно минувших времен. Улыбнувшись Эдди, он выполнил воинское приветствие.

– Брат Рэнди к службе в Господней армии готов!

На дороге вновь показался свет фар. К Доуку и Рассу медленно, будто несмело, подъехал пыльный джип. Из него вышли мужчина и женщина лет тридцати с небольшим. Эдди расставил руки и обнял сначала мужчину, потом женщину. Оба заплакали, и на их пыльных щеках заблестели дорожки слез.

– Приветствую во Христе.

На мужчине был запыленный деловой костюм. В руке он держал Библию. На поясе его брюк висел большой кухонный нож. На блузке женщины белели бумажные полоски. Когда она двигалась, листки трепетали, словно бабочки. Эдди рассмотрел написанные на них призывы и строки из Библии: «Веруй и повинуйся», «…идите по всему миру», «от конца земли до конца земли…».

– Поснимала их с холодильника, – объяснила незнакомка, доставая из машины бейсбольную биту.

– Мы молились, молились и еще раз молились, – сказал мужчина. – Но так и не поняли: Господь желает, чтобы мы боролись Словом Божьим, или же настоящим оружием?

Они смотрели на Эдди, ожидая распоряжений.

– Вне всякого сомнения, – произнес тот, – нам придется драться. По-настоящему.

– Тогда хорошо, что мы взяли нож и биту.

– Съедется множество христиан, – сказал Эдди. – Быть может, несколько тысяч. Надо собраться в одном месте и наметить план. Предлагаю расположиться вот здесь. – Он указал на песчаное поле справа, усеянное гладкими валунами. В свете всходящей над краем горы кособокой луны площадка казалась почти белой. – Рэнди, Бог привел тебя ко мне самым первым не просто так. Будешь моим главным помощником. Генералом. Давай вместе подготовим войско и поведем его… в атаку. – Произнести последнее слово далось Эдди с трудом.

Рэнди, не говоря ни слова, уверенно кивнул. Эдди заметил влагу и вокруг его глаз – парень очень растрогался.

– А вы поставьте свой джип поперек дороги, чтобы никто не проскочил к «Изабелле». Надо устроить все так, чтобы нагрянуть как снег на голову. Отправляйте всех вон туда, на ту площадку. Это будет наша автостоянка. А мы с Рэнди пойдем на тот холм. И будем ждать. Надо явиться к «Изабелле» в полной боевой готовности.

На дороге опять показался свет фар.

– До «Изабеллы» около трех миль. Пока не соберем достаточно сил, нельзя поднимать шум. Следите за тем, чтобы никто раньше времени не открыл пальбу и чтобы никто не отправился в бой, не подготовившись. Антихрист не должен знать, что мы здесь, пока не будет уверенности в том, что у нас достаточно людей и оружия.

– Аминь, – сказали первые Божьи воины.

Эдди улыбнулся.

– Аминь.

В два часа ночи преподобный Дон Т. Спейтс сидел за письменным столом в своем кабинете в здании, расположенном позади собора. Несколько часов назад пришлось позвонить Чарльзу и секретарше и вызвать их на работу – от звонков и электронных писем не было отбоя. Перед преподобным высилась кипа распечаток, сделанных Чарльзом перед тем, как отказал сервер. Рядом лежала стопка листков для записей с пометками о телефонных звонках. В приемной до сих пор не смолкал трезвон.

Спейтс пытался взять в толк, что происходит. В дверь негромко постучали, и вошла секретарша со свежим кофе. Рядом с чашкой на подносе белела фарфоровая миска с шоколадным печеньем.

– Печенья больше не хочу.

– Хорошо, преподобный.

– И хватит отвечать на звонки. Отключи телефон.

– Да, преподобный. – Печенье исчезло вместе с секретаршей.

Спейтс проводил ее недовольным взглядом. Ее теперешняя прическа оставляла желать много лучшего, платье было измято, а ненакрашенное лицо подчеркивало прежде незаметное отсутствие вкуса и старомодность всего ее вида. Да, конечно, она, должно быть, уже легла спать, когда он ей позвонил, – тем не менее, могла и теперь приложить немного больше усилий.