Дуглас Престон - Богохульство

Со всей командой произошло нечто странное. Когда именно – Форд не заметил. Не углядел даже за Кейт! А должен был…

– Уайман, Уайман… – утешительно произнес Хазелиус. – Ты подключаешь к делу эмоции. А мы – только разум. Мыслить – наша работа.

Форд сделал шаг назад.

– Никакого Бога тут и в помине нет. Это чертовски умный хакер говорит вам то, что вы хотите слышать. А вы клюете!

– Мы клюем, потому что все это – правда, – сказал Хазелиус. – Я чувствую это всей своей сущностью. Взгляни на нас: на Алана, на Кейт, на Рей, на Кена – на всех. По-твоему, мы все заблуждаемся? Сомневаться до последнего – это у ученого в крови. Легковерных среди нас нет. Даже странно, что ты более подозрителен, чем мы, Уайман. Интересно, с чем это связано?

Форд не ответил.

– Мы теряем драгоценное время, – сказал Хазелиус. Он повернулся к визуализатору и спокойно произнес: – Пожалуйста, продолжай. Мы все внимание.

Неужели они правы? Может ли этот кто-то быть Богом? Форд с мрачным предчувствием взглянул на экран.

Стоя на холме бок о бок с Доуком, Эдди наблюдал за потоком машин. За прошедший час их собралось несколько сотен. Сначала христиане приезжали на мотоциклах, внедорожниках и джипах, потом потянулась череда пикапов и небольших легковушек. Прибывшие в числе последних рассказали о возникших на пути препятствиях: на 40-й федеральной трассе в районе Грей-Маунтин и Кау-Спрингз установили контрольно-проверочные посты. Однако горячо верующие христиане объезжали их по многочисленным пыльным узким дорогам, которых в резервации предостаточно.

Машины беспорядочно ставили прямо возле Дагуэй, но Эдди полагал, что в этом нет большой беды. В обратную дорогу никто не собирался. Впереди их ждал иной путь домой.

Толпа разрасталась и порой пугала громким гомоном, воем малых детей, присутствием пьяных и даже наркоманов. Однако те, кто явились первыми, терпеливо встречали всех остальных молитвой, стихами Библии и словом Божьим. На открытой площадке перед холмом в ожидании распоряжений собралось по меньшей мере с тысячу верующих. Многие держали в руках Библию, на шеях большинства поблескивали кресты. Некоторые привезли с собой настоящее оружие, другие взяли первое, что попало под руку: сковороды с длинной ручкой, кухонные ножи, кувалды, топоры, мачете, косари. Молодые ребята явились с рогатками, бейсбольными битами, пневматическими ружьями и пистолетами. Кое-кто привез радиостанции для двусторонней связи. Их Эдди изъял и распределил среди представителей немногочисленной группы, которых он избрал в командиры, а одну рацию оставил себе.

Удивительно, но многие взяли с собой детей, даже совсем крошек. Малыши на Армагеддоне? Впрочем, когда Эдди задумывался об этом, всякий раз приходил к выводу, что и в этом есть смысл. Наступал конец света. Сегодня вся эта толпа должна была вознестись на небеса.

– Эй! – воскликнул Доук, подталкивая Эдди локтем. – Смотрите-ка, копы.

Расс посмотрел туда, куда указывал его помощник, и увидел в веренице машин, двигавшихся вверх по Дагуэй, единственную полицейскую с включенными сигнальными огнями. Он взглянул на свою армию. Толпа волновалась, как море, и шумела, точно проливной дождь. Тут и там вспыхивали фонарики, щелкали затворы, позвякивал металл оружия. Один мужчина стал скручивать из сухих кедровых веток факелы, поджигать их и раздавать всем вокруг.

– Раздумываю, что им сказать, – произнес Эдди.

– С копами стоит быть поосторожнее, – предупредил Доук.

– Я имею в виду, не полицейским, а армии Господа. Надо вдохновить их на бой проповедью.

– А с копами что? – спросил Доук. – Машина всего одна, но у них есть рация. У нас могут возникнуть серьезные неприятности.

Эдди вновь посмотрел на сигнальные огни и с удивлением отметил, что некоторые автомобили сворачивают, уступая полицейским дорогу. Следовало изжить на корню эту старую привычку подчиняться правительству и правоохранительным органам. Вот с какой речью он обратится к христианам-воинам: отныне мы повинуемся только Богу.

– Они едут сюда, – сказал Доук.

Послышался звук сирены. Сначала довольно слабо, потом все громче и громче. Бурлящая толпа ждала указаний. Многие молились, и их слова устремлялись в ночное небо. Некоторые стояли группами, взявшись за руки и склонив головы. До Эдди донеслись звуки песнопений, и он вспомнил о том, что именно так представлял себе собрание христиан на этой горе. Наступала решающая минута. Именно теперь следовало обратиться к армии с речью. «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» [40]. Нет, эта строка не очень подходила для вступления. Сейчас требовалось нечто более вдохновляющее. «Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени». Антихрист. Да, сосредоточить внимание надлежало на нем. На антихристе. Всего несколько слов, и армия двинется в бой.

Полицейская машина достигла самого верха, проехала в море автомобилей немного вперед, свернула к обочине и остановилась в нескольких сотнях ярдов от холма. Эдди в свете мигающего сигнального огня рассмотрел на дверце знак племенной полиции навахо. Дверца открылась, и изнутри вышел высокий индеец-полицейский. Даже с такого расстояния Эдди узнал лейтенанта Биа.

Детектива тотчас окружили христиане, и завязалась беседа, вернее, насколько мог судить Эдди, жаркий спор.

– Что делать дальше, пастор Расс? – спрашивали у него со всех сторон.

– Ждать, – отвечал Эдди негромким твердым голосом, столь не похожим на его прежний писк, что ему не раз приходило в голову: не говорит ли его устами кто-то другой? – Господь подаст нам знак.

Лейтенант Биа всматривался в толпу с нарастающим чувством тревоги. Ему позвонили и сообщили, что на горе Ред Меса могут вспыхнуть беспорядки. Биа решил, что речь идет о всадниках-демонстрантах, но, когда приблизился к горе, увидел поток машин на Дагуэй и влился в него. До полицейского сразу дошло, что все эти люди, кем бы они ни были, не имеют никакого отношения к демонстрации навахо. Они везли с собой дробовики, сабли, кресты, топоры, Библии и кухонные ножи. Некоторые нарисовали крест прямо у себя на лбу, другие – на одежде. Очевидно, тут собирались религиозные фанатики, – по-видимому, после той телевизионной проповеди, о которой болтали на каждом углу. То, что толпа состояла из представителей всех рас – черных, белых, азиатов, даже индейцев, – немного успокоило Биа. Во всяком случае, они были не последователями Ку-клукс-клана или «Арийских наций».

Биа вышел из машины, одернул куртку, подбоченился, взглянул на тех, кто стоял к нему ближе всего, и произнес вполне дружелюбным тоном: