Олег Дивов - Новый мир

— Надо понимать так, что в этой клинике у вас собеседников мало?

Доктор Нильс отвела взгляд, а я поняла: здесь не то что поболтать не с кем — здесь приходится следить за каждым словом. И общение ритуализовано до крайности, куда там католическим орденам строгого режима.

— Что вам лично дала секта?

Она чуть нахмурилась:

— Леди Берг, могу я попросить вас об одолжении? Пожалуйста, не называйте при мне Церковь — сектой. В конце концов, у нас есть официальная регистрация, и пусть мы из всех Людей Книги самые необычные, пусть мы выбрали свой путь, мы все же не секта.

— Прошу прощения, я была бестактна.

— Благодарю вас. Что мне дала Церковь… Нет, не смысл жизни. Смысл моей жизни определил Господь, а Церковь лишь помогла встать на путь. Образование, леди Берг. Превосходное, качественное образование, которое я продолжаю каждый день, вот уже пятнадцать лет после университета. Я получила возможность заниматься тем, о чем мечтала всегда, — спасать людей.

— И попутно объяснять им преимущества членства в Ордене?

— Леди Берг, — доктор Нильс покачала красивой головой. — Разве эти люди нужны обществу? Эти наркоманы, алкоголики, психопаты, зависимые, преступники и прочие отщепенцы? Нельзя увлечь того, кто уже нашел себя в этой жизни. Мы привлекаем тех, кому нет места под солнцем. Тех, кого общество отторгло и забыло. Вы даже представить себе не можете, сколько в нашем обществе, нацеленном на успех, лишних людей. Наше общество молится Маммоне и Успеху, это их идолы и кумиры, а те, к кому идолы немилостивы — ложатся жертвами на их алтари. Мы ведь никого не воруем, не похищаем. Мы берем тех, от кого вы отреклись. Разве плохо, что мы даем этим несчастным второй шанс?

— С вами было так же?

— Почти. Я была толстым, неуклюжим ребенком в сиротском приюте, страдающим от аллергии и несварения желудка, с отвратительным характером и без малейшей надежды чего-то добиться в жизни.

— Вы уже тогда мечтали спасать людей?

— Возможно, — она рассмеялась.

— Думаю, вы сумели бы стать тем, кем стали, в любой любящей семье.

— Не исключено. Но на меня любящих семей не хватило.

Я сделала еще несколько шагов. Мы оказались в следующем холле, одна стена которого была прозрачной и открывалась в тренажерный зал. Там как раз шли занятия. Занятия той самой йогой, которая меня интересовала. Я невольно остановилась, подозревая, что путь в кабинет доктора Нильса был значительно короче, и мне нарочно устроили мини-экскурсию по клинике. Что ж, если нарочно, почему бы не посмотреть?

Я абсолютно точно не сталкивалась раньше с этой системой упражнений.

— Вам нравится?

Я промолчала. Но чтобы избежать неловкости, сказала:

— Доктор Нильс, я слыхала, члены вашего Ордена располагают неким загадочным препаратом для лечения химической зависимости. Я поначалу решила, что это плацебо, чья основная задача — отвлечь внимание пациента от техник нейропрограммирования.

— Не совсем так, — легко ответила моя собеседница. — Этот препарат… мы называем его просто «Таблетка», поскольку ни у кого из создателей не хватило воображения на нормальное название, — он не плацебо. Я как врач не могу исключить, что имело место… некоторое воровство идей, а может быть, даже и больше, чем идей… Но в любом случае его дорабатывали наши фармацевты. Эта работа была сложной и длительной, около десяти лет. В сущности, препарат весьма эффективен как поддерживающее средство при лечении многих заболеваний. Как основное или единственное, он, увы, действует весьма недолго — от трех до шести месяцев. В сочетании с нейропсихическими методами очень хорош, но мы используем его не только для лечения химических зависимостей. В принципе, подобные ему препараты известны на рынке. Но у них очень короткий период полувыведения. Мы добились, чтобы этот период достигал двух месяцев.

Я не подталкивала доктора Нильс. Зачем? Она и без понуканий замечательно выложит мне всю рекламную информацию.

— «Таблетка» избирательно угнетает выработку кортизола — основного фактора, провоцирующего депрессию.

— Я о чем-то таком и подумала. Вы ведь знаете, что это опасно?

— Только при взрывном воздействии.

— Не говорите чепухи.

— Леди Берг…

— Хорошо, — перебила я. — Вы дадите мне образец для химического анализа?

Я повернулась к ней лицом. Она отступила на шаг, погрустнела:

— Мне очень жаль, но это коммерческая тайна.

— Я так и думала.

Повисло неловкое молчание.

— Но я могу дать вам нечто другое, — неуверенно сказала доктор Нильс. — Полный курс видеоуроков нашей гимнастики. Я вижу, она вам понравилась.

— И она, конечно, не коммерческая тайна.

— Не совсем. Но… Понимаете, мы ведь хотим построить новый мир и боремся за оздоровление человечества. Эта гимнастика пробуждает скрытые ресурсы организма, помогает ему жить в полную силу. Вы удивитесь, когда почувствуете, что даже сильный стресс больше не имеет над вами власти. Но я должна предупредить: видимый результат вы получите нескоро. Может быть, через год.

Я кивнула, соглашаясь. И тут же сказала:

— Вернемся к Арье Фридману? Пока я не решила, что вы нарочно отвлекаете мое внимание?

— О, конечно. Прошу. Мой кабинет буквально в десяти шагах. — Она повела рукой, показывая направление. — Что касается Фридмана, то спешить некуда. Поверьте психиатру, леди Берг. Он поступил в крайне тяжелом состоянии. Мне даже показалось, что это попытка суицида.

Кабинет и правда был рядом. Доктор Нильс пропустила меня в небольшую, чрезвычайно уютную комнату, плотно закрыла дверь. Я оглянулась: живые цветы на окнах и стеллажах, детские рисунки на стенах, тонкий, но прочный шерстяной ковер на полу — и как бы не ручной работы.

— Вы словно живете здесь.

— Как и многие работающие прихожане Церкви, я получила жилье неподалеку. Собственно, это соседняя комнатка. Там я только сплю.

— А кто автор этих рисунков?

— Племянники.

— Вы же из сиротского приюта, я не ослышалась?

— Да, — она смущенно улыбнулась. — Биологически она моя подруга. Но нас связывает такая духовная близость, что я чувствую — мы сестры.

— Она тоже в Ордене?

— Нет, она из сочувствующих. Ей повезло больше, чем мне. Ее довольно рано удочерили, в колледже она вышла замуж… Она живет в Ливерпуле, и мы раз в неделю встречаемся.

— Как ее зовут?

— Хотите проверить?

— Конечно.

— Эмили Томас. По мужу — миссис Конелли. Итак, Арье Фридман? — Она уселась за стол, открыла виртуальный монитор. — Поступил в шесть тридцать, в критическом состоянии… собственно, он выпил смертельную дозу… — Она спокойно перечислила все проделанные процедуры, не отрывая взгляда от монитора. — Сейчас он спит. Полагаю, не проснется еще сутки. Если вы проведаете его завтра в это же время, я с удовольствием провожу вас в палату.