агланолн

– За последнюю неделю исчезло семнадцать туманностей, – сетовала Глория. – Хоть это и случилось в безжизненной зоне, все равно страшно. Что будет дальше?

– Захватчик проводит свои первые опыты, – говорила Аманда, повторяя чьи-то слова. – Боюсь, это начало террора. Конечная цель Захватчика – стать правителем всего.

– Вримы и шадры объединились против надвигающейся с нашей стороны угрозы, – сказал Ник. – Представьте тысячи воронок, которые в эту минуту смотрят на нас!

– Хомо! Время и пространство не могут устранить врага, – говорил Кробиорус во время занятия, – ведь они стабильны настолько, что нарушить Соглашение для них не представляется возможным. Им нужен резидент: надо отыскать Захватчика. Воронки харитов и даанов никогда не придут в действие. Миф о заговоре даанов – клевета. Но все же война возможна.

Только Балмар помалкивал. Главный хомун больше не мог ни привлечь Вадима к своим занятиям, ни отправить в карцер.

Однажды Вадим ощутил себя первооткрывателем истины.

– Учитель! – сказал он. – Если уберу мою собственную причину, то войны не будет!

– С чего ты решил, что ожидается война? – осведомился Кробиорус.

– Вчера мы весь вечер говорили об этом, учитель. Разве не помните?

– Хомо! Ты слышишь то, что хочешь слышать. – Тут Вадим вспомнил Доэ («ты не видишь то, чего не хочешь видеть»).

– Но вы говорили о войне.

– С чего ты взял? В ту минуту в действительности я говорил о другом. Эту войну ожидаешь только ты. В моем мире иные темы. О них сейчас я с тобой говорю.

– Какие это темы, учитель?

– Я и сейчас озвучиваю их, а ты по-прежнему слышишь: война.

– Постойте, – засомневался Расин. – По-вашему, мы говорим о разных вещах… а затем информация каким-то образом искажается?

– Именно так.

– В таком случае, мы с вами вообще друг друга не можем слышать и видеть. Мы с вами этакие иллюзии… мы…

– …мертвые призраки… Ты все правильно понял.

– Нет, я ничего не понимаю.

– Мы не можем видеть друг друга, вот и все. Мы шлем друг другу письма, но кто-то по пути успевает их подменить. Мы опять вернулись к закону «все призрачно».

– Как мне в этом убедиться?.. Вот вы меня сейчас видите. Скажите, к примеру… какого цвета мои глаза? – Вадим знал: даан не может соврать.

– Неудачный пример, – Кробиорус усмехнулся. – Что бы я ни ответил, мой ответ прозвучит так, как тебе нужно, чтобы обмануться. Глаза у тебя карие с зеленцой. Но с чего ты взял, что я говорю именно это? В действительности ты спросил, что там за дымка вдали? – а я ответил: густой туман невежества.

– Абсурд… – Расин покачал головой. – Что же мы ищем? Если придем к выводу, что не существует единого мира, это приведет к более тяжким последствиям, чем самая страшная война.

– Прежде, чем ты уберешь твою собственную причину, хомо, у тебя остается шанс развязать войну, – заметил Кробиорус. – Вопрос в том, пересекаются ли индивидуальности…

К концу обучения Расина посвятили в решение совета Кантарата: Захватчика надо искать по следам Криброка. Есть только одна кандидатура, возможности которой позволяют выйти в колодец – Расин.

По истечении срока учебы прошло ещё три трудных дня, в течение которых Расину пришлось пережить ряд сложных испытаний.

Последний экзамен был сплошной пыткой. Надо было в течение получаса непрерывно смотреть в мутные глаза Кробиоруса. По командам, которые давал Крапс, Расин должен был поочередно делать меланхолическое выражение, краснеть, презирать, плакать, блаженствовать, скучать, гневаться. Переключаться нужно было мгновенно. Изобретательный Крапс заставил во время плача выкрикивать фразу «Бим-бом! Бим-бом!».

Учителя остались довольны.

Затем Крапс удалился, но перед самым уходом подметил:

– Может, он и не гений, но за последние семь миллиардов лет я такого встречаю впервые. Кто бы ты ни был, постарайся скорее покинуть это место. Оно не для тебя.

После этого Кробиорус приступил к изложению Высшей Сути.

В Глубине Мегафара движение происходит по колодцу, который представляет собой линию единой сети, – сказал он

Колодец – это континуум, непрерывная совокупность. Движение по ней не похоже на полеты астронавтов. Здесь космоса никакого нет, хотя движущийся странник может видеть бесчисленные скопления звезд.

В действительности физический космос с его звездами находится в оболочке вселенной, на том поверхностном уровне, где живет сознание хомунов и других существ.

В колодце отсутствует тяготение, но создать горизонталь-вертикаль – не задача. Нет атмосферы, но распространяются звуки. Все эти призраки ползут сюда из оболочки по закону распространения.

Сквозь стенку колодца проникнуть нельзя, да и незачем: за стенкой – пустота.

От служб охраны каждого из двенадцати фаров в направлении ледяного сердца идет по одному колодцу. Не доходя до поверхности ледяного сердца, начинается сплетение. Там можно перейти со станции на станцию и отправиться в другие фары. Перемещение к иным звездным скоплениям по оболочке – утопическая мечта космических ведомств земли.

И еще. Не забывай: вселенная – жива.

Глава 27

Погрызи ледяных камешков: тебе мозги охладить надо! Персолип говорил с тобой на твоем родном языке, поскольку владеет им не хуже тебя. Да-да! А ты сперва подумал: это ажна твоя так ловко шпрехает по персолиповски?

Он (гриб с человеческой душой) сказал тебе, чтобы ты им воспользовался. В точности, как ты воспользовался теми пончиками в лаборатории Кробиоруса.

– Камешки тебе не помогут, – сказало Странное Создание, которое слышало мысли так же хорошо, как и слова, произнесенные вслух. – Ты должен использовать меня. Других энергетических скоплений здесь нет.

– Я думаю над этим, – буркнул Расин. Так, чтобы не молчать.

– Я знаком с твоим предшественником, кашатером Криброком, – сказал персолип. – Он бы сделал это, не раздумывая. Возьми мою силу. Тебе хватит надолго. Может, даже дотянешь до самого центра. Только вначале поведай мне о своих планах. Прошу тебя.

Расин почесал затылок. Опуская руку, он почувствовал, как скованы стали движения. Это оттого, что сила его заканчивалась, как бензин в баке.

Еще на третий день после вылета из Кантарата, получив несколько ударов камешками, он произвел полное восстановление своих доспехов – заменил их на более прочные. Новые доспехи он создал из материала, который втрое был толще предыдущего (что это за сплав, он не знал). Некоторые части Вадим сделал ярко-фиолетовыми, этот цвет определенно стал ему нравиться, другие – черными. Творческий процесс посреди пустынного колодца слегка его развлек.

Поначалу Расин думал, что усиленные стенки наплечников и нагрудных лат защитят его от ударов ледяных метеоров, но вскоре стало ясно: камешки пробивают доспехи с той же легкостью.