Евгения Грановская - Иероглиф смерти

Маша сидела на стуле как молнией пораженная.

– Значит, Логинов сам вам звонил?

Старик кивнул:

– Да.

– Не понимаю… Зачем ему это понадобилось?

– Обществу нужны горячие темы, Мария Александровна. Время от времени необходимо давать людям пищу для размышлений. Подбрасывать им факты для дискуссий.

– Очередной способ отвлечь людей от главного и дать им повод выпустить пар?

Старик пристукнул карандашом по столу – тверже и жестче, чем прежде. А потом сказал:

– Вы неважно выглядите, Мария Александровна. Плечо еще беспокоит?

– Немного.

– Принимаете обезболивающие?

– Иногда.

– Отправляйтесь домой и отдохните как следует. И да – завтра можете не приходить на работу. И послезавтра тоже. Отоспитесь, сходите в салон красоты…

– Я и так в порядке.

– Простите, но ваше утомленное лицо говорит об обратном.

– Не обращайте внимания на то, что говорит мое лицо. Обращайте внимание на то, что говорю вам я. А я говорю, что Багиров…

Жук предостерегающе поднял ладонь.

– Остановитесь, Мария Александровна.

– Но…

– Повторяю: остановитесь.

Любимова замолчала. Жук, глядя на нее, задумчиво постучал карандашом по крышке стола.

– Я понимаю и ценю ваше рвение, – снова заговорил он. – Вам хочется доказать, что болезнь никак не повлияла на ваши профессиональные качества. Но не стоит рвать удила, Мария Александровна.

Маша нахмурилась.

– Значит, вы считаете, что все мои выводы необоснованны, – холодно уточнила она.

– Скажем так, они – малообоснованны.

Любимова поджала губы.

– Когда-то вы доверяли моей интуиции.

Жук молчал. Тогда Маша усмехнулась и снисходительно проговорила:

– Понимаю. Накануне выхода на пенсию вы не хотите ссориться с начальством. А вы понимаете, что Логинов звонил вам не просто так?

Лицо Старика стало отчужденным, почти скучающим.

– Не в наших с вами интересах строить домыслы и догадки, Мария Александровна, – сказал он.

– Значит, вы умываете руки?

– Мои руки чисты. Надеюсь, и ваши тоже.

Любимова встала.

– Значит, вы хотите, чтобы я не появлялась на работе в ближайшие дни?

– Так будет лучше для вас и для меня. Лучше и спокойнее.

– А если я не послушаюсь?

– Мы сами выбираем свои пути, Мария Александровна, – задумчиво проговорил полковник Жук. Выдержал паузу и добавил: – А значит, нам некого винить в своих неприятностях.

Вернувшись в кабинет, Маша достала из сумочки мобильник и отыскала в справочнике номер Виктора Багирова.

– Слушаю вас, – отозвался он после третьего или четвертого гудка.

– Виктор, это майор Любимова из уголовного розыска.

– Здравствуйте, Мария Александровна. Чем могу быть полезен?

– Мы думаем, что депутат Александр Логинов хочет вас убить. Не сам, конечно. Хотя от него можно ожидать чего угодно. Логинов воспользовался своим влиянием и настоял на том, чтобы направить следствие в ошибочное русло.

– Я не совсем понимаю.

– Знаю, что не понимаете. Но поверьте мне: в ваших интересах прийти на Петровку и во всем признаться. Для вас это единственный шанс уцелеть.

– Признаться? Вы хотите, чтобы я добровольно отправился в тюремную камеру?

– Для вас это единственный выход.

Багиров усмехнулся:

– Вы правда думаете, что там я буду в безопасности?

Мария молчала, усиленно размышляя.

– А если через пару часов меня найдут повесившимся на собственном ремне, вы поверите в то, что я покончил с собой?

– Но…

– А теперь послушайте меня внимательно, Мария Александровна. Я не собираюсь ни в чем признаваться. А если у кого-то возникнет желание меня убить – пусть приходит. Я сумею его встретить. Прощайте.

Таксидермист положил трубку.

Проклятый дождь… Ни черта не видать. И от бинокля никакого толку.

Помощник Пак отнял от глаз бинокль и угрюмо вздохнул. Парни, которых он нанял, отправились за Багировым двадцать минут назад. И до сих пор не вышли из дома таксидермиста, хотя Пак специально оговорил, чтобы они позвонили ему, как только скрутят мерзавца. Он собирался подогнать машину поближе к дому, чтобы можно было затащить Багирова в салон, не привлекая внимания прохожих.

Хотя какое тут внимание – при таком-то дожде!

Пак включил радио и попытался найти какую-нибудь спокойную музыку, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, однако все станции передавали какую-то дрянь и муть либо забивали эфир бессмысленной болтовней.

Помощник Пак отключил радио и снова посмотрел в сторону дома.

И как можно жить в такой дыре? И не квартира, и не дача – не пойми что. Хотя тут поблизости вроде как строят метро. Значит, эти деревянные халупы скоро снесут, а их хозяевам предоставят хорошее, качественное жилье. Наше государство умеет идти на сделки с гражданами, когда очень сильно этого захочет.

Пак в очередной раз посмотрел на циферблат наручных часов. Двадцать пять минут. Эти дармоеды превысили лимит времени на пятнадцать минут! И что теперь прикажешь делать?..

Сколько проблем из-за одной глупой, слабой на передок девчонки, которая к тому же совершенно не интересуется парнями. И откуда в современной молодежи столько дерьма? В пору молодости Пака девушки были девушками, а парни вели себя как парни. А теперь? Телевизор при детях стыдно включать. Насилие, порево – с утра до ночи, по всем каналам! А если не трахаются и не убивают, так перебирают грязное бельишко разнообразных «звезд» и «звездулек». Нет, раньше все было не так. Определенно.

Пак вздохнул.

Он вдруг вспомнил, как лет десять тому назад сидел вот так же в машине, ожидая, пока нанятые им люди разнесут в пух и прах офис одного бизнесмена, который оказался жутко несговорчивым и навлек этим на себя гнев Логинова.

В ту пору Логинов еще не научился сдерживать своих эмоций и довольно часто приходил в ярость. Но с тех пор шеф изменился, сильно изменился. Интересно, собирается ли он сам пытать Багирова или поручит это дело своему помощнику?

При мысли о пытках Пак поморщился. Он не любил мучить людей, хотя понимал, что иногда это лучший способ добиться правды. Вот если бы еще не приходилось пускать кровь… Крови Пак не переносил, даже когда работал опером. Коллеги даже дали ему прозвище – Чистюля. Если бы они знали, каким дерьмом ему придется заниматься на службе у Логинова…

В кармане у Пака запиликал мобильный телефон. Звонил шеф.

– Веня, как у тебя дела? – с ходу спросил он.

– Пока никак, – вынужден был признаться Пак.

– Что значит – никак?

– Они вошли в дом двадцать пять минут назад и до сих пор не вышли.

– Что? – Голос Логинова прозвучал недоуменно, но уже в следующую секунду в нем послышалась звериная ярость. – Повтори, что ты сказал!

– Они все еще в доме, – нехотя повторил Пак. – Думаю, у них возникли какие-то проблемы.