Евгения Грановская - Иероглиф смерти

– Проблемы? Срать я хотел на их проблемы! Если эти ушлепки не сумели справиться с заданием, иди и сделай все сам!

– Александр Васильевич, я не…

– Иначе проблемы будут у тебя! Ты меня понял, Вениамин?

Пак знал, что Логинов никогда не бросает слова на ветер. И если он пообещал проблемы, то можно не сомневаться – проблемы будут, а судя по голосу, каким это было сказано, масштаб проблем будет катастрофическим.

– Ты меня понял? – снова спросил шеф.

– Понял, – нехотя ответил Пак.

– Молодец. Найди мою дочь и доставь мне этого гада. Если через полтора часа он не будет сидеть напротив меня, я отрежу тебе яйца и заставлю тебя их съесть. Ты все понял?

– Я все понял, Александр Васильевич. Сейчас же займусь этим делом сам.

– Действуй.

Логинов отключил связь.

Пак убрал телефон в карман и перевел дух. Шеф редко позволял себе подобные выражения. Судя по всему, он был в ярости. Что ж, придется поменять сценарий и выйти на сцену самому.

Пак не верил, что Багиров держит похищенную девчонку в доме. Это слишком опасно. Хотя… чем черт не шутит. Иногда даже самые хитрые, осторожные и изворотливые мерзавцы теряют бдительность.

Пак достал из бардачка пистолет и сунул его за брючный ремень. Затем открыл дверцу машины и выбрался на улицу.

Пробраться в дом таксидермиста не составило особого труда. Пак старался не расслабляться и быть настороже. Пистолет он вытащил из-за пояса сразу, как только открыл дверь дома и переступил через порог.

Прошел через полутемную прихожую. Постоял, прислушиваясь. Не услышал ничего подозрительного и двинулся дальше, держа путь в большую комнату, освещенную желтым светом лампы.

Вот и комната. Здесь Пак снова остановился, пораженный увиденным. Повсюду были чучела животных, и выглядело это жутковато. Пак никогда не любил зоологических музеев, считая, что это величайшая глупость и подлость – выставлять дохлых зверей на обозрение, да еще и придавать мордам этих бедолаг какое-то выражение. Страх, ярость, смирение, любопытство… Господи, да это все равно что глумиться над мертвыми!

Пак с трудом отвел взгляд от чучела ворона и двинулся дальше – к следующей двери, мерцающей стальной обшивкой. Он двигался бесшумно, все время держа пистолет наготове. Случись ему стрелять – он бы сделал это без промедления.

Остановившись у железной двери, Пак нажал на ручку и распахнул ее. Здесь его ждал новый мерзкий паноптикум. Чучела зверей больше не были просто чучелами. Багиров поглумился над ними всласть, приделав к мертвым телам механические части.

Щенок со светящимися глазами и спиной, переплетенной стальными тросами. Черепаха со вскрытым панцирем, обнажавшим шестеренки часового механизма. Какие-то странные симбиозы из сшитых и склеенных между собою звериных туш с торчащими проводами…

Пак передернул плечами и тихо пробормотал:

– Больной ублюдок.

Он снова прислушался.

Черт, да куда же подевались эти олухи?! И где, собственно, сам Багиров? Он никуда не выходил из дома. Быть может, во внутреннем дворике? Пак видел план дома и участка и знал, что здесь есть внутренний дворик.

Он уже повернулся, чтобы выйти из жуткой комнаты, как вдруг услышал странный звук – не то тихое жужжание, не то хриплый и долгий вздох. Резко повернувшись на звук, Пак увидел еще одну дверь, и эта дверь была слегка приоткрыта.

Он бесшумно подошел к двери и, держа в правой руке пистолет, левой быстро распахнул дверь. В небольшом помещении, похожем на кладовку, кто-то сидел. Пак отшатнулся и выставил пистолет перед собой.

– Кто вы? – спросил он.

Ответа не последовало. Но Пак уже понял, что видит перед собой девушку. Он опустил пистолет.

– Алена!

Девушка чуть шевельнулась и снова издала странный, протяжный вздох.

В полумраке кладовки Пак не видел, связана ли она. В памяти его промелькнули фотографии жертв, которые показывал ему шеф. У девушек были зашиты губы. Скорей всего, с Аленой этот отморозок поступил так же.

– Все закончилось, девочка, – ободряюще сказал Пак и шагнул к ней.

За спиной у Пака легонько скрипнула половица, он вскинул пистолет, но на мгновение раньше острый скорняжный нож вонзился ему в печень.

Пак сумел развернуться, но пистолет в руке вдруг стал таким тяжелым, что выпал из беспомощно разжавшихся пальцев. Он увидел перед собой широкое, спокойное, покрытое крошечными оспинками лицо Багирова.

– Ты… – прохрипел Пак.

Виктор Багиров резко вынул нож из печени Пака, слегка отвел руку назад, а потом с размаху всадил лезвие ему в живот. Пак почувствовал, как скорняжный нож распарывает его плоть. Сперва он не почувствовал боли… словно все это было не по-настоящему, во сне… А потом Паку обдало огненной волной грудь и живот, и что-то горячее полилось ему на ноги. Он услышал голос своего убийцы, но тот донесся словно через толстую стену:

– Зря ты сюда пришел…

«Сейчас я проснусь, и все это исчезнет», – подумал Пак. Внезапно мир поплыл у него перед глазами, а лицо Багирова вдруг потемнело и превратилось в черную дыру, и эта дыра стала засасывать Пака, как воронка.

«Ну, вот и все», – подумал Пак, и это были последние мысли в его жизни.

Телефон Волохова был выключен.

«Сидит сейчас в каком-нибудь баре и накачивается водкой, – с досадой подумала Мария. – Потому и трубу отключил. Чтобы пить не мешали».

Она знала, что, скорей всего, это не так, но не могла не злиться. Минутой раньше она звонила Стасу Данилову. Тот долго не брал трубку, а когда взял, проговорил, тяжело дыша:

– Маш, я сейчас на выезде. У тебя что-то срочное?

– Да… То есть нет.

– Слушай, мать, – торопливо заговорил он, – перезвони мне минут через десять, я сейчас не могу говорить.

– Хорошо.

И он отключил связь. Итак, ни на Толю Волохова, ни на Стаса Данилова рассчитывать не приходилось. Другие ребята из отдела уже пару часов шныряли под дождем по городу, отрабатывая версию о «деструктивных сектах» и разыскивая Палия и Ушакова. Тема обещала стать громкой, и Старик не хотел ударить в грязь лицом перед начальством накануне своего ухода на пенсию.

Что ж, его тоже можно понять. Старик уже не тот, что прежде. Годы и усталость взяли свое.

К кому же обратиться за помощью?

На душе у Марии было тоскливо. И как она до такого дошла? Вокруг нее множество мужчин, но среди них нет ни одного, кто пришел бы ей на помощь.

А может, полковник Жук прав? Может, она переутомилась и окружающий мир вовсе не таков, каким она себе его вообразила? Кажется, доктор Козинцев говорил ей о подобном эффекте. Как же это называется? Диссонанс восприятия?.. Да, вроде бы так.

Маша провела рукой по лицу, словно снимала с него невидимую паутинку. Она чувствовала себя больной и усталой. И еще – странно взвинченной. Но плечо почти не болело. Слава богу, кодеин все еще помогал.