Владимир Михальчук - Смерть наудачу

– Постой, – неуверенно пробормотал господин тор-миль Генкс. – Ты куда свалил? Статуэтку здесь оставь!

– Погоди, папаша. Всего-то пару минут! – Я уже стоял на пороге – в безопасности, реши старик пострелять в меня из ПОСО. – Считай, что деньги уже у тебя в руках.

– Куда!!! – заорал Шнакур.

– Зачем так визжать? – пожурил я его, обернувшись. – Все равно твои охранники, как ты сказал, гоняются по острову за полицейской овечкой. А меня ты не догонишь. Так что сиди и надейся, что я вернусь к тебе с целым состоянием.

Я сделал шаг вперед и столкнулся с двумя высокими обезьяноборотнями. Верзилы хмуро смотрели то на меня, то на причитающего в глубине дома старьевщика.

Вот так невезуха!

– Бейте его! – вскричал господин тор-миль Генкс. – Он статуэтку стащил!

Страшной силы удар под дых швырнул меня обратно в комнатку.

Я потерял дыхание и опомнился уже на полу. Приложили меня крепко – проехал метров восемь, сбил Шнакура с ног и «прихламился» в груде наворованного. Брызнули осколки фарфоровых ваз, сверху упал увесистый ком разноцветных дамских купальников.

– А твои ворюги даже рвань с бельевых веревок тащат, – выдавил я, задыхаясь, но вытаскивая «Каратель». – Низко летаешь…

Старик не ответил. Он тщетно щелкал камень-кнопками маленького пульта управления ПОСО. Хорошо, что мне удалось обезвредить установку с помощью моего мозгомпьютера.

Верзилы надвигались, с трудом протиснувшись в узкую дверь. Один другого страшнее и крепче. Широкие плечи заслоняли дневной свет, квадратные челюсти и выпуклые надбровные дуги поблескивали от пота. На обезьяноборотнях имелись короткие набедренные повязки. Впрочем, охранники старьевщика могли и не одеваться – от бровей и до пят их украшала длинная рыжеватая шерсть – проблемы с гормонами. В комнате отчетливо запахло кисловатым привкусом пота и тестостерона.

Обезьяноборотни весьма походили друг на друга. Для удобства я назвал одного из них Рожей. Второго – Рожей Номер Два. А еще их можно было звать Понурый и Шрам – Вторая Рожа имел глубокую ссадину на левой скуле.

– Может, по-доброму разойдемся? – предложил я, отшвыривая обрушившиеся лохмотья. Поднялся и отступил к дальней стене, чтобы исходящий из окошек свет не позволял противникам меня рассмотреть. – Вы мне оставляете статуэтку, а я вам – драгоценные жизни. Соглашусь, обмен неравнозначный. Но я готов пойти на такие потери из уважения к вам.

– Умный, да? – басовито прогудел Рожа.

– Сейчас подучим, – поддержал его Рожа Номер Два.

Обезьяноборотни синхронно расхохотались, сотрясая шкафоподобными плечами.

Мне не удалось понять бесхитростного юмора волосатиков. Потому что мимо уха пролетел тяжелый метательный топорик.

– Добавить? – спросил Вторая Рожа, он же – Шрам.

– Предпочитаю рукопашную, – солгал я, швыряя в обезьян подвернувшимся под руку стулом.

За мебелью полетели подносы, тарелки, расписанные под хохлому деревяшки; небольшой чемодан, парочка зонтиков, ночной горшок, дырявый кальян для усладиума. Благо снарядов хватало.

Занимаясь «бомбардировкой» основных сил противника, я не заметил, что с правого фланга подкрадывается Шнакур. В руке старика покачивалось длинное мачете.

– А-а-а! – заорал господин тор-миль Генкс, бросаясь на меня.

Я не успевал прикрыться «Карателем» – обезьяноборотни ответили шквалом подстаканников, свечей и старых книг. Клинок старьевщика занесся над моей головой.

Но старику не повезло. Под ноги ему попались несколько стеклянных шариков из разбитой декоративной вазы. Он поскользнулся на них и здорово брякнулся на спину. Отчетливо захрустели позвонки.

– Радикулит, – простонал Шнакур, хватаясь за бок.

Мачете бесхозно покатилось по доскам пола.

– Принимай усладиум в ограниченных дозах, – посоветовал я, уворачиваясь от увесистой мраморной статуи. – Рецепт одной замечательной старушки.

– На-а-а-а! – Под потолок внезапно взвилось громадное обезьянье тело. И тут же сверзилось вниз – подбитое голубым эмалированным тазом в пах.

– Высоко не летай! – прокомментировал я. – Тяжко падать…

Присел. Откатился, ударился плечом о горку глиняных кувшинов. Надо мной с утробным ревом пронесся Рожа-Два. В спину ему полетела горстка фальшивых золотых слитков.

Едва я начал подниматься, выискивая противников, в грудь меня поприветствовал подкованный магиталлом сапог. Хвала всем богам – пустой!

Но следом за обувью прискакал, оглушительно топая, Понурый. Укороченная алебарда едва не снесла мне изрядную часть головы. Отшатываясь, я машинально отметил, что оружие изготовлено из чистого серебра. Старьевщик, видимо, побаивался оборотней из Главного управления полиции.

Едва я сумел парировать следующий удар – меня стукнули под колени. Я полетел головой вперед, над шеей тут же просвистело кривое лезвие топора.

Опять откатился, ногами ударил склонившегося обезьяноборотня под дых и в бедро. Бросил в него очень кстати подвернувшимся поленом. И откуда оно у старьевщика? Неужели украдено на пароме? Чего только не возят с собой туристы!

На место, где я только что лежал, опустились волосатые ступни Второго Рожи. По ним незамедлительно хлестнул «Каратель».

Не попал.

Обезьяноборотни двигались очень быстро – совсем как… В общем, как их далекие предки – обезьяны.

Враги построились плечо к плечу и бешено завращали топорами. Алебарда и секира не позволяли мне ни атаковать, ни даже подняться. Я пятился, отталкиваясь ногами и елозя ягодицами по полу. Если бы не защитный кокон «Карателя», который даже топором не сразу разрубишь – лежать мне с раскроенной головой.

Положение спасла поломанная этажерка. Я ударился об нее затылком; в глазах потемнело. Но все же сподобился кое-как перемахнуть через рухлядь, упереться каблуками. И швырнуть ее в ноги нападавшим.

Оба подпрыгнули, но Рожа Номер Два не смог уклониться полностью. Деревяшка скользнула по пальцам босой ноги. Он взвыл, сгибаясь и хватаясь за ушибленную конечность.

И я достал его.

В голову Второго Рожи ударилась полная корзина белья. Он отклонился назад и тут же, после размашистого выпада «Карателя», получил по брюху.

Кишки не вывалились, но кровь полилась. Я находился слишком далеко, чтобы распороть противнику пузо. Но даже царапина, нанесенная серебряным клинком, причиняет оборотню невероятную боль. По себе знаю.

– Брат! – обеспокоенно взвизгнул Рожа. Он кинулся ко Второму, ошалело пялящемуся на длинный порез повыше пупка. – Что?..

Парочку преступников тут же отнесло к двери – благодаря моим усилиям упал платяной шкаф. Обезьяны хлопнулись на пороге и затихли, слабо шевелясь.