Владимир Михальчук - Смерть наудачу

– Ну что, старикашка? – спросил я. Довольный до невозможности – первая достойная драка за двое суток. – Идти на паром за деньгами? Или ты мне ее подарил?

Шнакур постанывал, по-прежнему держась за бока.

– Иди ты в сфинктер! – грязно пожелал старьевщик.

– Стало быть, с деньгами разобрались.

На моем лице играла счастливая улыбка. Я двинулся к выходу.

И тут неожиданно упал, зацепившись штаниной за угол какого-то сундука. Лоб с поразительно четким треском познакомился с грязным полом. Сознание запрыгало, точно испуганная лягушка. Но все же не покинуло меня.

Каким-то невероятным образом, балансируя на грани обморока, я расслышал, что надо мной пролетел трескучий магарбалетный снаряд. Он вонзился в стену, брызнули щепки, дохнуло паленой древесиной.

Только успел заметить, как в дверях скрывается хлипкий девичий силуэт. Вероятно, оставшаяся девочка-овечка.

– Ага, теперь пошути, урод!

Старик возвышался надо мной – куда только радикулит подевался? И заносил для удара свое кошмарное мачете. Я перекатился, дернулся, когда острый клинок пригвоздил меня к доскам за полу плаща.

– Сейчас-сейчас, – отеческим тоном проговорил господин тор-миль Генкс.

Он завертел головой в поисках чего-нибудь тяжелого – вытащить мачете и освободить меня он не решался.

Я слабо копошился, пытаясь найти в себе силы продолжить потасовку. Голова раскалывалась, в ушах шумело, на глаза наворачивались слезы. Даже оборотню крепкий удар физией о твердую поверхность не приносит ничего приятного.

В нескольких шагах от меня поднималась оскаленная рожа обезьяноборотня. Дело оборачивалось из рук вон плохо.

Старик с натужным выдохом поднял окованный магиталлом сундук. Скривился от напряжения, медленно шагнул ко мне. Еще секунда-две, и на моем надгробии впоследствии изобразят в блин расплющенное лицо Ходжи Наследи.

– Что тут у вас происходит? – грозно спросили с порога. Чарующим женским голосом. Я даже приподнялся, чтобы посмотреть.

В дверном проеме обрисовалась фигуристая личность с клыкастыми погонами на полицейской форме. На широком поясе из шкуростали покоился «Каратель» армейской модели с толстой рукоятью.

Сундук обрушился на пол. Хвала всем богам – не мне на голову!

– Да вот тут… – замялся Шнакур. – Грабитель к нам забрался. Отделал Пальку и Фришку. Я едва сумел его остановить.

– Грабитель? Так мы его сейчас упакуем. Посидит десяток лет в тюремной пещере – может, образумится.

Женщина-полицейский подступила поближе. Надо мной зазвенели серебристые наручники.

– Кто тут у нас? – спросили грозно. – Сейчас отправимся на нары – делать баиньки.

Господин тор-миль Генкс мерзко захихикал и потер в ладоши. Словом, сделал все, чтобы уподобиться хрестоматийному образу подлого старьевщика.

– На нары, на нары подлеца! Только пусть наворованное отдаст.

– Отдаст – куда он денется!

Я увидел перед собой очаровательное личико, обрамленное густыми рыжими кудрями. Носик картошкой, широкие скулы, изящно подведенные брови и длинные ресницы. А полные губы вообще оказались превыше всяких похвал.

– Файка?

– Ходжа?! – в голосе моей давней знакомой просквозило немалое удивление. – Ты-то что здесь забыл?

– Приплыл вот позагорать немного. Хотел тебя увидеть. Зашел, чтобы купить подарок, – а тут эти неожиданно набросились…

– Подарок? – еще больше удивилась госпожа инспектор острова Солнц. – Ты приехал сюда, чтобы сделать мне подарок?

– Без тебя мне свет не мил. Почему бы и нет?

Файка мило улыбнулась, осчастливив меня маленькими задорными ямочками на щеках. Рыжие кудряшки весело затанцевали над моим лицом.

– А ты не изменился, старый развратник. Тебя что, на лирику понесло? Кризис среднего возраста? Ты ведь знаешь, что я не принимаю подачек от мужчин.

Файка бель-ал Милинно – та еще штучка. Она воображает себя очень сильной и независимой женщиной. Никогда не принимает от ухажеров цветов и подарков. Наоборот – дарит сама. В общем, считает себя представителем сильной, а не слабой половины оборотничества. Такое отношение к жизни помогло Файке высоко подняться в полицейской иерархии и стать одной из самых влиятельных фигур на Солнечном острове.

– Придется тебя арестовать, – заключила госпожа инспектор. Впрочем, не надевая на меня «браслеты». – Раз уж напал на глубокоуважаемого Шнакура.

– Вот-вот! – поддакнул старьевщик. – За решетку наглеца. И поглубже!

– Но я ничего не сделал! – возмутился я, украдкой опуская руку на бедро Файки. Мизинцем пощекотал ее над полоской трусиков, рельефно проступающей под тканью форменных штанов.

В глазах женщины зажглись озорные огоньки. Она буквально просияла.

– Не забыл? – шепнула девица.

Я помотал головой. Куда уж тут забудешь?

– Поднимайся, – велела госпожа Самая Главная Полицейская Шишка. – Будем тебя заключать. А вы, дорогой Шнакур, ответьте: что собирался похитить этот лисоборотень?

– О, некую особо ценную статуэтку, милая моя, – противно разулыбался старьевщик. – Ценную мне как память.

– Отдай ему! – приказала Файка, грозно глядя на меня. И все же в глазках трепетали веселые искорки.

– Не отдам, – воспротивился я. – Ни за что! Это собственность моего клиента, украденная у него на пароме «Смелый рык». Могу доказать.

– Ходжа, – прошептала инспектор. – Не усугубляй положение. Отдай ему вещицу и пошли. Займемся диким сексом в джунглях. А потом посажу тебя на паром – уплывай с богами.

– Нет. Ты собираешься арестовать известного частного детектива, базируясь на ложных обвинениях. На самом деле твой Шнакур – скупщик краденого!

Файка вздохнула. По ней было видно – знает о махинациях господина тор-миль Генкса. Но процветающее среди полицейских взяточничество не позволяло ей ослушаться кормильца. Без сомнений, старьевщик немало обустраивал финансовое положение госпожи бель-ал Милинно.

Но, с другой стороны, инспектор собиралась упечь за решетку своего хорошего приятеля. А сколько у нас было замечательных ночей. Сколько первоутрий в обнимку. Сколько…

Я загрустил, понимая, что женская натура везде одинакова. Большинство предпочитает деньги вместо постели.

– Глубокоуважаемый Шнакур, – медленно проговорила Файка, – я должна извиниться перед вами. Этот лис-перевертыш – мой давний друг. Могу поручиться, что он никогда не был преступником…

Мои брови поползли вверх. Я не мог поверить, что подруга таки выбрала бескорыстную любовь вместо горстки валлов.

– А как же статуэтка? – удивленно промямлил тор-миль Генкс.

Старик – не дурак. Похлопал себя по карману халата. Это значило, что с Файкой по совести рассчитаются, верни она «сворованную» вещь.