Дмитрий Шидловский - Мастер

– Ты неправ, – покачал головой Петр. – Впрочем, не стану переубеждать. Не отвергни ты всех предложений, что тебе делали, добился бы большего.

– А я и так добился, чего хотел, – хохотнул Басов. – Ты – политик, я – странник. Сидим в одной и той же гостинице, пьем одинаковое пиво и едим одинаковый бифштекс. Я жду, когда отчалит корабль, который отвезет меня туда, куда я хочу; ты – пока тебя примут при дворе. Потом ты вернешься в Петербург и будешь служить прохиндеям, думающим только о собственной власти и деньгах, они выжмут тебя, как лимон, и выкинут на свалку.

– Мы по-разному смотрим на все это, – произнес Петр. – У тебя был неудачный опыт, и ты пришел к выводу, что все в мире такие… Кстати, ты знаешь, наш капитан погиб.

– Как? – бесстрастно спросил Басов.

– На службе у Ивана Грозного. Его послали против восставшего Вайсберга, и он попал под картечь наших орудий под Ямбургом.

– Погиб за то, чтобы Иван мог резать и сажать на кол людей не только в Москве и Твери, но и в Петербурге, – хмыкнул Басов. – Ну что же, за твою память, Виктор Белых, ты был хороший мужик и стоек в своих заблуждениях.

Он отхлебнул из кружки несколько больших глотков и поставил ее на стол.

– А может, он погиб за выход России к морю? – заметил Петр.

– Если ему надо было к морю, он вполне мог пройти, – усмехнулся Басов. – А умирать за то, чтобы кусок берега принадлежал царю…

– Слушай, Игорь, – прервал Петр. – Ведь есть же интересы страны, гражданином которой ты являешься.

– А ты, когда жил в коммуналке и получал восемьдесят долларов в месяц на семью из трех человек, действительно считал, что у тебя есть интересы в зоне Персидского залива? – съязвил Басов. – Предоставь толстопузым рвать друг другу глотки. Они за это получают свои миллионы, виллы, гранаты в дверцы своих «мерседесов» и пули в подъездах. Решай свои проблемы.

– А какие у тебя проблемы? – тут же спросил Петр.

– Хватает, – усмехнулся Басов. – Например, хочу научиться фехтовать.

– Ты – не умеешь – фехтовать? – изумился Петр.

– Я умею так, как умею. А хочу – лучше.

– Нет предела совершенству?

– Само собой, – улыбнулся Басов. – Но совершенствоваться стоит.

– Зачем? Ну сможешь ты уложить своей саблей две, три сотни врагов. Что дальше?

– Да не в сотнях врагов дело, – отмахнулся Басов. – Неважно даже, чем заниматься. Можно и гладью вышивать. Просто сложилось так, что я стал тем, кем стал, занимаясь борьбой. Потом добавил фехтование. Для того чтобы стать лучше, понять мир, нужно забыть себя – таким, какой ты есть. Если будешь нежить себя, любимого, ублажать, жалеть – можешь заработать много денег, добиться высокого положения. Но так и останешься маленьким, трусливым человечком, не видящим дальше собственного носа. А если будешь заботиться о том, как двигаешься, бьешь или вышиваешь, – ты откроешься для мира, сможешь разобраться в нем, стать лучше. Совершенствуя рисунок или стойку, ты будешь вынужден узнавать все больше и больше нового. Только заниматься этим надо не ради денег или чего-то еще – находят обычно то, что ищут. Чтобы заработать денег, мне навыков хватило. Но если я не пойду дальше, то предам себя.

– Но зачем тебе это?

– А кто сказал, что жизнь имеет смысл только при деньгах и власти? – вопросом на вопрос ответил Басов. – Ведь они не самодостаточны, ты добиваешься их только ради удовольствия, которое они приносят. Власть меня тяготит. Денег мне нужно столько, чтобы оплатить номер в гостинице, обед и кружку хорошего пива. Все это у меня есть. А удовольствие я получаю, познавая мир и совершенствуясь в своем искусстве.

– По-моему, ты псих, – серьезно произнес Петр. – Весь мир живет по определенным правилам. Может, не лучшим, конечно… Но ты ведь знаешь – он все-таки достигнет немалых высот. А если бы все начали копаться в себе…

– А вдруг тогда одна группа идиотов не всадила бы «боинги» с сотнями людей в торговый центр, а другая – не стала бы за это бомбить мирные хижины ни в чем не повинных людей на другом конце света, – в тон ему ответил Басов. – И, может быть, мир не жил бы полвека под угрозой ядерной войны. А ведь мы, заметь, не досмотрели спектакль до конца.

И уж точно мы не покупали бы дешевый ширпотреб, ломающийся в первый же день. Если хочешь только заработать, приходится выпускать и сбывать по дешевке халтуру. А вот если ты делаешь чайник и относишься к этому как к искусству, то просто не можешь схалтурить. Привычка-то относиться к своему делу как к искусству на все распространяется. Если ты хороший фехтовальщик, то и шашлык по-другому начинаешь готовить, и чайник паять… Тебе бы очень не понравилось жить в мире, где все – произведение искусства? От сантехники до жилого дома?

– Красиво излагаешь. А вот я хочу много денег. И дворец хочу. И вельможей стать. Что, осуждать будешь?

– Не буду, – отрицательно покачал головой Басов. – Иди своим путем. Что натворишь, за то и ответишь. Только чего ж вы все меня к себе зовете? Почему жалеете? Мне-то хорошо.

– Тебе хорошо, – кивнул Петр. – Ты вот здесь в шикарной гостинице живешь. В Петербурге состояние сколотил. В том мире не бедствовал. А я вот в коммуналке, с женой и маленьким ребенком – на восемьдесят долларов, как ты сам сказал. И хочу денег. И власти, чтобы никто у меня эти деньги не отобрал. Я же не собираюсь ни у кого воровать, не намерен никого притеснять. Я хочу спокойно зарабатывать и счастливо жить с семьей. Я хочу жить так, как в этой же Англии через четыре века. И что, будешь меня за это осуждать?

– Сказал же, не буду, – хмыкнул Басов. – Зарабатывай на здоровье. Только зачем ты это целью жизни делаешь? Добьешься – что будет? Цель жизни должна быть недостижима, ибо достигнешь – и считай, уже умер, хоть еще сто лет живи: смысла нет. Я сколько заниматься ни буду, всегда можно еще лучше. А ты? Ну станешь вельможей. Дальше что? Брюхо набивать да дворовых девок в постель таскать?

– Там тоже может быть развитие, – уже без прежнего запала проговорил Петр.

– Ага, – кивнул Басов. – На «девятку» заработаешь – на «фольксваген» надо. Потом на «мерседес». Потом нефтяные скважины прикупить надо, чтобы на «роллс-ройсе» ездить…

– А это плохо? – ухмыльнулся Петр.

– Да нет, – протянул Басов. – И деньги будут, и власть. Только когда ты эти скважины купишь, то обнаружишь, что нефтепровод-то через Чечню идет, и чеченцы нефть воруют. И тогда ты возьмешь классного парня Витю Белых и пошлешь убивать и умирать за твой нефтепровод. Заметь, не чтобы русских там защитить, а за жижу, которая горит. И он погибнет там, думая, будто родину защищает. Вот так-то.

– А твой мир, значит, лучше? – взвился Петр. – Мне Макторг рассказывал, как ты полсотни людей в русской миссии перед побегом положил. Добренький! Эти, которых ты положил, они тоже думали, что за царя, за родину, за веру в бой идут!