Галина Полынская - Час ночи

Там сотрудники агентства в полном составе пили чай с апельсиновым кексом. Директор обвел взглядом собрание и остановился на Сабуркине. На Валентине красовались синие джинсы, полосатый свитер и серый пиджак. Бывший десантник был свежеподстрижен, гладко выбрит и распространял щедрые волны одеколона на всю секретарскую.

– Валя, что с тобой?

– У меня сегодня важная встреча! С нашей свидетельницей! – ответил Сабуркин и одернул пиджак.

–И зачем ты надел пиджак поверх свитера?

– Тепло и красиво!

– Тепло – может быть, но отнюдь не красиво. Оставь что-то одно.

– Что оставить? – Валентин сосредоточенно уставился на свою полосатую грудь.

– У тебя что под свитером?

– Майка.

– Пиджак с майкой не очень будет смотреться, да? Поэтому сними его и оставайся в свитере.

– Ну, просто в свитере – это как-то стрёмно…

– Пиджак поверх свитера – вот это стрёмно, Валя! Снимай и не позорься! – С этим Феликс повернулся к Алевтине, женщина доедала последний кусочек кекса. – Сейчас поедем с тобой, посмотрим одну квартиру.

– Какую? – Аля деловито стряхнула с юбки крошки, всем своим видом демонстрируя полную боевую готовность.

– Мачехи Карины.

В секретарской повисла тишина.

– Думаешь, она может быть причастна? – спросил Гера.

– Вот и посмотрим, пока убитая горем вдова выбирает на кладбище места подешевле в дальнем Подмосковье.

– Так, может, у нее реально денег нет, – пожала плечами Арина.

– Может. Поехали, Аля.

Уже в машине Алевтина запоздало вспомнила о сигнализации.

– Понадеемся, что обойдется, – ответил Феликс, выезжая на трассу. – Если стоит, то съезжу еще раз с Валентином, когда он закончит со своими встречами.

Немного помолчав, Аля сказала, глядя в окно на проплывающие мимо дома и машины:

– Если мачеха постаралась, то зачем? Чего ей не хватало? Падчерица все равно жила отдельно, никак ее не касалась.

– Откуда же знать? Мы понятия не имеем, что это за семья, как она жила и чем дышала.

– А что мы хотим найти в квартире?

– Посмотрим. Может, что-нибудь да найдем.

Проживала вдова недалеко от парка Лосиный остров, в многоэтажке среднего класса, поэтому кроме домофона на двери подъезда никаких других препятствий не возникло. Минут пять ожидания – из подъезда вышли жильцы, и Феликс с Алевтиной смогли войти.

Подъезд оказался чистым, с хорошим ремонтом, лифт тоже не подкачал – видно было, что жильцы свой дом берегут и заботятся о нем.

Квартира вдовы находилась на восьмом этаже. Пара вышла из лифтовой кабины на лестничную площадку и огляделась. Тишина, где-то парой этажей выше слышались голоса, а в какой-то квартире снизу приглушенно звучал рояль.

Алевтина окинула взглядом темно-коричневую, «под кожу» дверную обивку, солидную латунную ручку и подошла к стене рядом с дверным косяком. Пальцы ее коснулись бежевой штукатурки, легонько стукнули по стене, словно женщина проверяла на прочность и штукатурку, и стену, затем под ладонью возникла едва заметная рябь, будто поверхность размягчилась. Хитро подмигнув своему директору, Алевтина Михайловна шагнула прямиком в стену, исчезая из вида.

Большая, просторная трехкомнатная квартира имела несколько сложных замков, но, к счастью, сигнализация отсутствовала.

– Только ничего не трогай, – предупредил Феликс, как только Алевтина открыла дверь изнутри и впустила его. – Не должны остаться следы нашего пребывания.

– Ясен перец, – кивнула женщина, и они пошли осматривать комнаты.

По всей видимости, дела у господина Арояна шли неплохо: в квартире был дорогой ремонт, дорогая мебель и не менее дорогая бытовая техника. Спальня, гостиная, кабинет-библиотека—там Феликс задержался. На стене у книжного стеллажа висели фотографии в рамках. На одних снимках была Карина в детстве или уже взрослая, на других фото – двое: блондинка лет тридцати, с худощавым лицом, высокими скулами, выразительными голубыми глазами и стильной стрижкой. Рядом с нею на всех фотографиях был запечатлен мужчина лет пятидесяти: немного ниже ростом, полноват, с приятным, располагающим лицом, он обнимал блондинку то за талию, то за плечи и неизменно счастливо улыбался.

– Феликс, смотри, что тут есть.

Он обернулся. Алевтина стояла у массивного письменного стола, заглядывая куда-то за него.

– Что там?

– Иди глянь.

За столом, вдоль стены, до самого окна громоздились большие, туго набитые целлофановые пакеты. Заглянув внутрь пары из них, Феликс с Алевтиной обнаружили там ношенную мужскую одежду и обувь.

– Надо же, как быстро вдовушка мужнины вещи собрала, – с холодком в голосе произнесла Аля. – На помойку, интересно, снесет или в фонд какой благотворительный?

– Кто знает, кто знает.– Феликс отошел обратно к стене с фотографиями.

Еще раз посмотрев на снимки, он вышел из кабинета.

С полчаса Феликс осматривал квартиру, заглядывая в шкафы и тумбочки. Не найдя ничего интересного, он махнул Алевтине, и они пошли в прихожую. У платяного шкафа Феликс притормозил и открыл дверцы. Кроме женской верхней одежды, там висели еще и сумки. Одна – большая, из мягкой рыжей кожи, привлекла его внимание очертанием предмета, находящегося внутри. Феликс взял сумку и вытащил из нее планшет, а следом мобильник в белом чехле с нарисованной веточкой сакуры и россыпью сверкающих кристаллов. Поочередно включив оба аппарата, Феликс быстро удостоверился, что они принадлежали Карине.

В телефоне, кроме списка контактов и пары селфи-фотографий с работы, ничего не нашлось, зато в планшете имелось множество фотографий. Детство и отрочество Карины с отцом и матерью – полной, большеглазой армянкой, с короной черных волос. Затем повзрослевшая Карина с отцом. И с десяток свежих снимков. На них девушка находилась не только с отцом, но, по всей видимости, и с мачехой, только на одних снимках женщина была обрезана и в кадре оставалась лишь ее рука или плечо, а на других грубо замазана при помощи Фотошопа.

– Не очень-то, видать, отношения сложились, – сказала Аля, глядя на экран. – Что, прижмем дамочку?

– Нам нечего ей предъявить.– Феликс выключил планшет и убрал вместе с телефоном обратно в сумку.

– То есть как – нечего? А… а… а…

– Да-да-да, что? Одежда в пакетах? Так, может, горе слишком велико, не может видеть в квартире вещи любимого, ее это травмирует. Гаджеты падчерицы забрала из квартиры? Так, может, на автомате, чтобы чужие люди не прихватили.

– Но мы-то чувствуем, что она замешана!

– Предлагаешь ей чувства наши предъявлять? На эмоциях мы далеко не уедем.

–А ты что предлагаешь?

– Вечером Эрика вернется из Подмосковья.– Феликс закрыл дверцы шкафа и направился ко входной двери. – Узнаю ее планы на завтра и понаблюдаю за ней – куда поедет, с кем пообщается.