Галина Полынская - Час ночи

– По делу-то что? Насчет Карины?

– Насчет Карины как-то не было удобного момента поговорить, не в тему это было совершенно.

– Блестяще провернул ты операцию. – Глубоко вздохнув, Гера повернул ключ в замке зажигания. – Бурные и продолжительные аплодисменты.

– Да погоди ты! Мы завтра договорись куда-нибудь сходить вместе, в какой-нибудь уютный ресторанчик. Там и поговорим обо всем.

– Не понял. У тебя что, завтра свидание?

– Ну-у-у… Наверное, можно и так сказать, – ответил Сабуркин, смутившись.

– Нарежет нас Феликс тонкими ломтиками и на хлеб намажет с такими-то результатами, – мрачно произнес Гера, глядя в лобовое стекло. – И так он чего-то не в духе – разозлить его, что ли, кто-то успел, еще и ты тут на свидание со свидетельницей собрался.

– И что такого? В спокойной обстановке всяко лучше информацию добывать. А чего Феликс злой? Ты когда ему звонил, по дороге?

– Ну да, – нехотя ответил Гера. – Когда ты к ней в машину сел, я малость переволновался. Кто знает, с какими такими колдунскими целями тебя захватили и увозят.

– Да ну что ты! Какое там колдунство!– рассмеялся Валентин. – Диночка совсем не такая! Она удивительно милый, светлый человечек…

– Прекрати, пожалуйста,– поморщился парень. – А то можно подумать, тебя уже заколдовали и в жертву принесли.

Вернувшись в агентство, Гера с Валентином застали в секретарской всех, кроме директора. С порога парень поинтересовался: что сегодня успело так взбесить Феликса?

Алевтина, Никанор и Арина переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Да ничего такого не было, у нас спокойно, а он почти все время в кабинете находился, – сказала Аля. – Выходил только, когда я узнала, что Георгий Грантович умер.

– Какой еще Георгий Грантович?

– Отец Карины. Его так звали, оказывается. Фамилия – Ароян.

Гера с Валей как стояли, так и застыли.

– То есть как – умер?

– Ну вот так, сердце все-таки не выдержало. Ему как плохо стало после смерти дочери, увезли его в больницу, вроде откачали, но этой ночью случился обширный инфаркт. Вероника там вообще в шоке, еле разговаривала…

– Да бог с ней, с этой Вероникой. Теперь выходит, только мачеха из всей семьи осталась?

– Получается так. Мы, конечно, не в курсе, сколько у них там родственников в Армении, но тут, в Москве, только она.

– Выяснили, как ее зовут и где живет?

– Да, конечно, но Вероника знает только имя – Эрика, ни отчества, ни фамилии. Адрес дала – я записала, он у Феликса.

– Ну и новости…

– А у вас что и как? Новости есть?

– Да не особо… – начал Гера, но Валентин перебил:

– Контакт с объектом установлен, на завтра назначена личная встреча!

– О, молодец! – Аля с Ариной даже в ладоши захлопали. – Ты не сказал ей, кто ты, откуда и по какому вопросу?

– Пока нет.– Валентин многозначительно поднял вверх указательный палец. – Чтобы не спугнуть. А перекусить осталось что-нибудь? А то мы без обеда мотаемся.

– Есть, как не быть, – сразу пошаркал на кухню Никанор, – дожидаются ваши порции. Ступайте за столы, сейчас поднесу.

Гера с Валей уже заканчивали свой поздний обед, когда из кабинета вышел Феликс. Его лицо, обычно и без того похожее на лик мраморной скульптуры, смотрящей в вечность, показалось абсолютно застывшим и чересчур белым. Но не успел Герман задать вопрос, все ли с ним в порядке, директор сказал:

–Я поехал домой, увидимся завтра.

Проводив взглядом удаляющуюся спину в темно-синем пиджаке, Валентин посмотрел на парня.

– Даже не спросил, как мы съездили.

– Завтра спросит. Все равно особо рассказывать нечего.

Домой Феликс добирался долго, и не вечерние пробки были тому виной. То и дело накатывала дурнота с сильнейшим головокружением, ухудшалось зрение, реакции и возникала угроза не справиться с управлением. Но всё же он сумел добраться без происшествий, оставил машину во дворе и зашел в вестибюль.

Молча кивнув в ответ на приветствие охранника, Феликс широким шагом направился к лифтовой, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Не особо заботясь о том, столкнется с ним кто-либо из жильцов в лифте или нет, он нажал кнопку вызова – требовалось как можно скорее попасть в квартиру.

Ввалившись в прихожую, мужчина едва не наступил на Дона Вито, благо крыс успел отскочить в сторону. Сбросив обувь, Феликс почти вслепую прошел в гостиную, упал в кресло и закрыл глаза. Бросившись за ним, крыс по расшитой скатерти вскарабкался на круглый стол рядом и перепугано пропищал:

–Дорогой, что с тобой? Позвать Даану? Ты меня слышишь?

– Слышу. Не надо никого звать, – глухо ответил он. – Сейчас пройдет. Дай посидеть спокойно.

Дон Вито послушно замолчал и даже отошел к краю стола. Усевшись на искусно вышитом цветке, он напряженно вслушивался в тишину квартиры – не возвращается ли Паблито? И мысленно упрашивал птицу задержаться в суматохе вечерних улиц подольше.

Где-то через полчаса мужчина начал приходить в себя, даже стало заметно, что он дышит. Открыв глаза, Феликс искоса глянул на стол. На краю так и сидел тихонько пузатый испуганный крыс и смотрел на него.

– Всё нормально, – сказал Феликс. – Всё хорошо.

– Из-за препарата, да? – пискнул Дон Вито. – Что-то пошло не так?

– Да, что-то не так. – Феликс встал с кресла, снял пиджак, расстегнул рубашку и сел обратно. – Уже вроде оставили неконтролируемые приступы ярости, но сегодня опять случилось. И я сорвался на Геру. Хорошо хоть по телефону. Я чуть не разнес вдребезги весь кабинет, но также резко отпустило. Сколько мы ждали завершения адаптации, устранения побочных эффектов – вроде все притихло, но начался какой-то конфликт компонентов с моей кровью. Да что я рассказываю, ты же сам присутствовал, все слышал и видел.

– Видел, да, – кивнул крыс. – Чем это тебе грозит, если все будет… ухудшаться?

–Я не уточнял.

Взгляд Феликса – тяжелый, глубоководный, – плавал по комнате, погруженной в сумерки, слабо разбавленные лишь светом уличной иллюминации.

– А сам? Ты же наверняка все и так знаешь сам…

– Знаю… – эхом прозвучал его голос. – Как же много мне известно… А многие знания – многие печали, да, Вито?

– Феликс, пожалуйста! Не уходи от разговора! – Всплеснув лапками, крыс сложил их на груди, словно собирался молиться. – Скажи, что произойдет, если препарат так и не приживется в твоей крови?

– В лучшем случае я стану прежним.– Нащупав золотой зажим, скрепляющий волосы в хвост, мужчина стянул его и положил на стол. – В худшем – меня не станет совсем. Еще есть вариант, что резкий и окончательный конфликт препарата с кровью произойдет внезапно. В любое время суток. Средь бела дня, когда я буду на солнце. И все— пуф-ф-ф! —выдохнул он, щелкнув пальцами. – Яркий факел на глазах удивленных прохожих. Гореть, правда, будет недолго, но впечатления всё же останутся.