Галина Полынская - Час ночи

– Да ну, – досадливо поморщилась Алевтина, – так это дело еще бог знает на сколько растянется.

– Считаешь, лучше выбить признание под пытками для ускорения процесса? Мы сами не знаем пока, насколько она виновна и виновна ли вообще.

– Виновна! – отрезала Аля. – Вот увидишь – виновна!

Они покинули квартиру и, никем незамеченные, вышли из подъезда. В солнечных лучах сверкал, переливался быстро тающий снег. По асфальту текли самые настоящие весенние ручьи, которых в Москве раньше апреля и не ждали.

– Надо же, как рано весна началась в этом году.– Перепрыгнув небольшую лужицу, Аля подошла к машине и открыла переднюю дверь. – Может, и лето будет хорошим.

– Может.– Феликс сел за руль, надел черные очки и вдобавок опустил солнцезащитный козырек – для его глаз солнечный свет был чересчур слепящим. – Аля, садись, поехали.

– Да я покурить хотела.– Женщина так и стояла у открытой двери.

– В машине покуришь, садись.

– Ты ж не любишь, когда в машине.

– Я много чего не люблю, но приходится мириться. Садись, говорю.

Алевтина села в салон и достала из сумки пачку тонких ментоловых сигарет.

По перегруженным магистралям в агентство добрались уже в четвертом часу. К этому моменту Алевтина успела сильно проголодаться, да и Феликс ощутил пока еще слабое эхо голода.

Зайдя в особняк, Алевтина сходу отправилась на кухню, а Феликс – к себе в кабинет. Из сейфа он достал свой любимый кубок работы Бенвенуто Челлини, из миниатюрного холодильника – кокосовые орехи и початую бутылку красного сухого вина.

Приготовив кровезаменяющий напиток, мужчина сел за стол и достал из ящика папку с делом Карины. И только он поднес к губам бокал, как стол с раскрытой папкой и бумагами пошатнулся и закачался перед глазами. Внезапно нахлынувшая дурнота вдавила в спинку кресла с такой силой, что Феликс едва не выронил кубок. Все же сумев сделать пару глотков, мужчина осторожно поставил бокал на столешницу подальше от края. Ослабевшие пальцы разжались, выпуская ножку кубка, рука осталась на столе, и тут Феликс почувствовал это. Бьющий в окно солнечный луч попал на запястье, и кожа вдруг ощутила его так, будто внезапно обострилась до предела чувствительность – это походило на ожог крапивы или ядовитой медузы.

Резко отдернув руку, он вместе с креслом отодвинулся в тень. Никакого следа на запястье не виднелось, ощущение ожога быстро прошло, но Феликс продолжал напряженно смотреть на этот небольшой участок кожи, словно в любой момент там могло произойти нечто страшное.

Неизвестно, сколько бы он просидел в таком оцепенении, но вскоре в дверь постучал Гера и сообщил, что вернулся Валентин и желает доложить о результатах встречи.

По сияющему лицу Валентина сразу было понятно, что свидание с Дианой Васильевой прошло успешно. Феликс терпеливо выслушал восторги по поводу необыкновенных личных качеств «настоящей волшебницы», и в конце концов, дошло до дела:

– Она согласилась с тобой увидеться и поговорить!

– А сам ты у нее не мог спросить, что это было за колдовство? Хватило бы и названия.

– Мне она не стала говорить, как-то я в этом плане не внушил доверия, Дина посчитала, что я или что-то напутаю, или забуду – не моя это стихия. С тобой только под конец обеда и согласилась пообщаться, вот прямо очень сильно не хотела, но я уговорил. Долго объяснял, рассказывал про наше агентство, сказал, что люди странно умирают, хотим докопаться до причины, ну и все такое. А она мне: ты знаешь, насколько опасное существо ваш директор? Не человек даже, а именно – существо! И я в ответ: ну конечно, мы же не первый день вместе работаем, он хоть и трудный по характеру, но в целом отличный мужик.

– Почему это я трудный по характеру? – Скрестив руки на груди, Феликс в упор смотрел на своего сотрудника немигающим взглядом.

– Не так я, наверное, выразился. Не трудный, а так, тяжелый. Тяжеловатый немного…

– Нет, ты сказал конкретно: «трудный по характеру». В чем эта трудность заключается? Будь любезен объяснить.

В этот момент не удержался и прыснул со смеху стоявший у окна Герман, и Феликс с Валентином посмотрели в его сторону.

– Простите меня, – с улыбкой произнес парень, – просто очень уж напомнило сцену из фильма «Служебный роман»: «Вы утверждали, что я черствая! – Почему? Мягкая!» Извините, продолжайте, пожалуйста.

Но продолжать не стали, Феликс просто спросил, где и когда они увидятся с Дианой.

– В восемь вечера в ресторане «Келья». Я адрес записал, там Сивцев Вражек… – Валентин полез в карман джинсов, но Феликс махнул рукой:

– Этого хватит, я найду.

С этим директор ушел в свой кабинет. Хотя солнце уже не заглядывало в окно, Феликс все равно опустил жалюзи, допил кровезаменитель, после позвонил Веронике и попросил узнать о планах Эрики еще и на завтра.

– Хорошо, – уже не задавая вопросов ответила девушка. – Только, если можно, не так часто, а то я не знаю, какие причины каждый раз выдумывать. Перезвоню вам, как узнаю.

Феликс отложил телефон, взял чистый лист бумаги, сел за стол и принялся записывать какие-то свои мысли. Что именно он писал, понять было затруднительно – свои записи директор обычно вел на испанском или латыни.

За полчаса до конца рабочего дня он убрал записи в папку, папку – в ящик стола и покинул кабинет.

Попрощавшись с коллективом, Феликс поехал домой, снова максимально аккуратно управляя машиной— он опасался внезапного повторения приступа.

На половине пути ожил телефон – звонили из компании «Gnosis», желая узнать о его самочувствии. Феликс рассказал о часто повторяющихся приступах полуобморочной дурноты и подробно описал недавний случай с солнечным лучом.

– Прямо ожог почувствовали? – озадаченно уточнила трубка голосом Павла.

– Прямо – да. Следа не осталось, но ощущения были яркими весьма.

– Да что ж такое… Сможете приехать к нам на днях?

– Когда именно?

– Пока не знаю, я должен пообщаться с разработчиками препарата. Как станет ясно, что и как, сразу позвоню.

– Конечно, звоните, мигом примчусь.

И с гримасой зубной боли Феликс швырнул телефон на сидение рядом.

На подъезде к площади Восстания позвонила Виктория и сообщила, что завтра с утра пораньше, прямо к открытию, Эрика собирается в банк, а потом снова поедет в Подмосковье и будет дальше заниматься вопросами похорон, которые назначены на послезавтра.

Когда Феликс переступил порог квартиры, раздался третий звонок – от Владимира. Личный помощник доложил, что готов отчет о текущих делах и он готов подвезти бумаги в любое удобное время.

– Можно завтра вечером, но я не знаю пока, во сколько освобожусь, – ответил Феликс, разуваясь. – Если закончу пораньше – позвоню, если нет, то послезавтра.