Анна Велес - Отложенная казнь [litres]

Карл лишь понимающе кивнул. Ему не терпелось навестить следующих свидетелей и этого дядю Витю.

Мону на удивление быстро понравилось новое время, в котором им выпало жить. В чем-то этот совершенно новый и непривычный мир техники напоминал охотнику родной лес недалеко от Экса и дом. Когда крадешься в чаще, ступая так, что даже трава почти не мнется, когда ты хитрее, быстрее и ловчее зверя, даже глаз животного не может заметить твоего присутствия. А ты его видишь. Или чувствуешь.

Так же Мон реагировал на камеры видеонаблюдения. Те же глаза зверя, а значит, нужны хитрость и ловкость, чтобы тебя не заметили. Как детская игра в лесу. Мон наслаждался возможностью обмануть этих новых, на этот раз электронных, наблюдателей.

Он шагал по коридору клиники, куда зачем-то засунули Джако. Белые пустые коридоры с дешевым покрытием на полу. Линолеум. Обманчиво мягкий, но на самом деле глухо вторящий каждому шагу. У всех, но не у охотника. Шаги Мона услышать было невозможно. Он помнил, как отец в детстве тренировал его часами, днями напролет. Каждую осень, когда листва опадала с деревьев и осыпала землю. Шикарный, хрустящий, шелестящий ковер, по которому непременно нужно было двигаться бесшумно. После таких уроков прогулка по обычному линолеуму – детское развлечение. Походка охотника была не только легкой, а немного неровной, танцующей. Будто и не сбиваясь с курса, он как бы невзначай обтекал зоны обзора камер.

При желании Мон вообще мог сделаться невидимкой, но не стал стараться. Пусть на записях будет видна его фигура, – лица все равно не разберут, а остальное… Люди видят лишь халат медбрата. Это здесь лучшая маскировка, как в лесу был привычный наряд землисто-бурого цвета, какой он когда-то носил.

Охотник аккуратно свернул за угол, где, как он чувствовал, нет ни одной живой души, и отсчитал нужную ему дверь палаты. От Карла он знал, где точно можно будет найти их капризного бывшего напарника. Вот только… друг предупреждал о том, что Джако должны охранять – полицейский пост у дверей палаты. Однако коридор по-прежнему был пуст. Никаких людей ни в форме хранителей закона, ни без нее. Странно. Мону это не понравилось. Что-то не так. Он, уже крадучись, подобрался к двери палаты. На нее даже не было направлено ни одной камеры.

Мон заглянул в окошко, так удобно проделанное в двери. Палата была крохотной, как всегда, бездушной и безликой, неуютной. И пустой. Если не считать человека на кровати. Охотник проскользнул внутрь и беззвучно прикрыл за собой дверь.

Джако не спал. Он полусидел на своей кровати в крайне неудобной и даже нелепой позе без движения и смотрел в одну точку на противоположной стене.

– Я бы поверил, что ты испытываешь хоть какие-то страдания или, совсем невероятно, муки совести, – произнес Мон с нескрываемым сарказмом и презрением. – Но это совсем не отражается на твоем лице.

Джако никак не отреагировал. Его тело казалось полностью расслабленным. На лице не дернулся ни один мускул.

Мон привычно склонил голову набок. Неужели их милый Джако стал настолько хитер? Научился притворяться, да еще так достоверно? Нет. У него не хватило бы терпения.

– Джако! – уже серьезнее и резче позвал он своего земляка.

Брат Карла даже не повернул головы. Мон лишь заметил, как чуть дрогнули веки больного. Это уже было совсем странно. Охотник подошел к самой кровати, взял руку Джако и стал нащупывать пульс. Его действия вызвали на лице приятеля странную реакцию. Джако поморщился – болезненно, жалобно, будто готов был заплакать.

Мон чувствовал редкие, ровные удары пульса на чужом запястье. Слишком медленно. Охотник начал беспокоиться всерьез. Нет, приятель точно не притворяется. Он… он вообще сейчас не способен ловчить.

– Джако, попробуй посмотреть на меня, – теперь Мон старался говорить мягче.

У лежащего на постели человека дрогнули веки. Потом он чуть дернул подбородком все с тем же жалобным выражением на лице, будто очень старался, но так и не смог повернуться.

Мон протянул руку и повернул безвольную голову приятеля к себе. Зрачки Джако были расширены так, что занимали всю радужку, и эти глаза ничего не выражали. Совсем. Слепой и неосмысленный взгляд.

Если бы дело касалось Май или Карла, охотник бы занервничал. Но состояние Джако вызвало у него лишь раздражение. С этим неврастеником что-то сделали, это очевидно. Сейчас брат Карла мало напоминал человека, больше – овощ. Но почему?

Мон залез рукой под халат и вытащил из кармана нож, небольшой, складной. Совсем не охотничий, а так… игрушку. Но этого смешного оружия сейчас достаточно. Перевернув руку Джако, где он минуту назад искал пульс, Мон выбрал место на ладони и чуть уколол острием лезвия, чтобы выступила капля крови. Охотник осторожно забрал ее себе на палец и поднес кровь к губам.

– Знакомый букет, – решил Мон. – Мне даже не пробиться в твое сознание.

Он отбросил руку больного и отошел от него. Джако по-прежнему не реагировал. Мон распахнул надоевший камуфляжный халат медбрата и нашел свой смартфон…

Отделаться от девятнадцатилетней девчонки фразой, что он просто собирает доказательную базу, было легко. Взрослый мужчина в такую чушь не поверил.

– Какая база? – иронично и с нотками превосходства переспросил муж еще одной из убитых женщин. – Собирайте ее в доме преступника, а не здесь. Поймали, а теперь даже посадить не можете? Он какой-нибудь неприкасаемый? Теперь прикидываетесь, что ищете доказательства здесь?

– Не прикидываемся. – Карл сразу отбросил вежливость и соболезнующий тон. – Просто кое-что пришел уточнить. Вообще такие вещи до конца расследования не разглашают, но… Вашу жену убили потому, что у нее были несколько необычные способности, как и у трех других жертв. Это единственное, что их связывало. Вам вообще известно, кем была ваша жена?

– А что так сразу-то не спросить? – взъелся муж погибшей. – Ты хоть знаешь, мол, что жил с ведьмой? Может, еще скажешь, она сама и виновата? Что он ее…

– Не виновата, – осадил его полицейский. – Но если хочешь, спрошу так. Знал или нет?

– Знал, – резко остыв, буркнул мужчина. – И что? Она тут не какими-то сглазами-порчами занималась, а, между прочим, людям помогала.

– Разве я спорю? – осведомился Карл.

До вдовца начала доходить вся странность ситуации.

– Так… Это правда, что ли? – переспросил он уже спокойнее. – Он Лизу за это? Но… Почему?

– Потому что он больной на голову идиот, – высказался от души его собеседник. – Возомнил себя инквизитором. А им, знаешь ли, плевать, спасала твоя жена кого или нет. И не она одна…

– Чтоб он сдох, – от души пожелал мужчина. – Но… почему ее? Не меня, не Зинку?