Анна Велес - Отложенная казнь [litres]

Энрик так и не вышел на работу после того, как заметил Карла и Мона у соседнего больничного корпуса. Внутренний голос твердил об опасности. Он был уверен, что это божественное начало, направляющее его всю жизнь, указывает верные действия. Он не готов встретить своих врагов. Еще не время. Его великолепный план только начал осуществляться. Надо подождать, и пока – спрятаться.

Поэтому Энрик исчез. Покинул рабочее место в диспансере, съехал со своей официальной квартиры в заранее приготовленное укромное место, уничтожил телефоны, и свой постоянный, и тот, по которому общался со своим нерадивым слугой. Но оставался еще один номер, на который поступали звонки от других клиентов. Как это называется в этом времени – частная практика.

Когда ему вчера вечером позвонила эта проклятая мамаша, Энрик сначала хотел отказать ей, а потом избавиться и от этого телефона. Однако то, что она рассказала о своем сынке, Энрика заинтересовало. Бог не оставляет его, посылает знаки и знамения. И этот мальчишка – его орудие. Так вовремя, так кстати…

И вот они встретились – в просторном, богато обставленном доме, в светлой красивой комнате. И женщина умоляет его, терзая рукав пиджака.

Энрика интересовал только подросток. Мальчишка лет пятнадцати, хлипкий, нескладный, угрюмый. Пока мать истерично всхлипывала, изливая поток ненужных слов, парень просто спокойно сидел напротив психотерапевта, уставившись в пол. Но при этом Энрик чувствовал, как мальчишка сейчас ненавидит свою мать – его отвращение было почти осязаемым.

– Хорошо, – коротко согласился специалист. – Я посмотрю, что можно сделать.

Женщина еще крепче вцепилась в его руку. Энрик не выдержал и отвернулся, боясь, что его стошнит прямо на нее.

– Мне нужно поговорить с мальчиком, – коротко и властно распорядился он. – Уйдите!

Мать опешила. В ее глазах мелькнули недоумение и даже гнев. С такими, как она, так не разговаривают. Но Энрику было наплевать.

– Я бы хотела присутствовать, – упрямо возразила она.

– Уходите либо вы, либо я, – равнодушно бросил он.

Это была ложь. Или… Энрик, конечно, верил своему богу беспрекословно. Но он так хотел получить нечто… Как тогда в детстве в церкви, ночами простаивая на коленях на холодном каменном полу. Знак божьей воли, подтверждение своей избранности.

Сейчас Энрик хотел удостовериться в другом, малом. Он жаждал получить знак, что судьба ведет к верной цели – его враги будут преданы пламени очищения. По его желанию, по воле божьей. И если это именно то, для чего Энрик существует, перерождается столько раз через унижение и боль, если план верен и намерение правильно, то сейчас эта мерзкая баба уйдет, а мальчишка… даст Энрику то, зачем он пришел.

И она дрогнула. Отстранилась, отпустила наконец его руку, нехотя встала.

– Хорошо, – холодно сказала женщина. – Я выйду. Не более чем на десять минут. Но впредь вы не будете оставаться с моим сыном один.

Она чуть помялась, но все же закончила:

– В конце концов, я плачу вам, и обсуждать методы лечения вы будете со мной.

Энрик безразлично кивнул, даже не повернув головы в ее сторону. Его занимал только мальчик. Подросток не шелохнулся, будто ничего не видел и не слышал. Но Энрик почувствовал его надежду, ожидание, возможность хоть ненадолго освободиться.

И когда за женщиной закрылась дверь, психотерапевт улыбнулся подростку.

– Так легче? – спросил он просто и спокойно.

Мальчик вздрогнул и поднял глаза. Всего на миг. Удивленный и все же – благодарный взгляд.

– Это лишь пустые слова, – продолжил Энрик. – Все ее переживания. Они ничего не значат.

Подросток не поднимал больше глаз, но его плечи чуть расслабились, правую руку он положил на стол и стал плавно водить пальцем по полированной поверхности.

– Я устал и ничего не хочу делать, – признался ему Энрик. – С тобой. Они считают, что ты болен. Я могу просто выписать рецепт и уйти. А могу сделать так, чтобы тебя оставили в покое.

Мальчик чуть хмыкнул – скептически и даже с некоторой издевкой.

– Она вернется очень скоро, – почти скучающе напомнил психотерапевт. – Я не обещаю тебе свободы от родителей или чего-то подобного. И не хочу тебя лечить. Но мне кое-что от тебя нужно.

Вот тут мальчик заинтересовался. Он был, как и предполагалось, неглуп и такие слова оценить мог.

– Что вы хотите? – спросил он с наигранно-веселым интересом. – Чтобы и я вам приплатил?

Теперь пришла пора Энрика усмехнуться. Он не стал отвечать, просто вынул из кармана заранее приготовленную зажигалку, показал ее мальчишке и чиркнул кремнем. Появился крохотный язычок пламени, хрупкий, еле заметный, но будто живой. Он прыгал над крохотной горелкой, а мальчик, как завороженный жадно смотрел на пламя.

– Я люблю огонь, – тихо заметил Энрик. – Ты меня понимаешь?

Подросток кивнул, не отрывая взгляда от зажигалки.

– Мне нужно будет много огня, – осторожно продолжал психотерапевт. – Ты можешь дать то, что мне нужно?

Губы подростка стали расходиться в странном, почти зверином оскале – хищном, но при этом победно-злорадном. Мальчишка утвердительно кивнул…

Карл видел глаза Май, внимательные и серьезные, чуть потемневшие от напряжения. А потом ее лицо будто расплывалось в темноте, терялось за всполохами огня. Пламя переливалось насыщенными чудесными цветами. Бордовый сливался с оранжевым, между ними проскальзывали языки ярко-синего, рассыпались зеленоватые искры, иногда мерцали вкрапления малинового. И в каждой искре проскальзывали картины: то лицо Анны, то фигура Мона. Цветы в высоких вазонах, витрина, тонкие пальчики девушки, улыбка на лице друга, та самая, странно теплая и бесконечно грустная.

Карл пытался отвлечься от этих образов, сосредоточиться только на глазах Май, но… Голова начала болеть и кружиться, шумело в ушах, почему-то ломило в переносице. От напряжения перед глазами поплыла пелена. Он очень старался держаться, не терять сознание, потому что Май это важно. Но тело слабело, боль в голове становилась непереносимой. Карл пообещал себе, что он сможет выдержать еще пару минут… и тут все прекратилось.

Мир вернулся в свое нормальное состояние, огонь исчез, появилась кухня в их доме. Карл ухватился руками за стол, боясь упасть. Май придвинулась ближе, чтобы поддержать его.

– Прости, – искренне попросила она. – Я старалась быть аккуратной, но когда увидела ее… не смогла полностью все контролировать.

– Нормально. – Карл постарался улыбнуться. Он простил бы все, пока Май так счастлива.

Его возлюбленная на самом деле казалась очень счастливой, ее глаза просто сияли теплом и почти детским удивлением.