Анна Велес - Отложенная казнь [litres]

– Погодите. – Карл наконец-то начал воспринимать, что ему говорят. – Чистяков общался с соседями? Прямо так откровенничал? Это странно. Как-то не вписывается в его психологический портрет. Не ложный ли это след?

– Нормальный след, – постановил Павел Семенович. – Конечно, ни с кем Чистяков дружбу закадычную не водил и исповеди не устраивал. Просто пил он. Вернее, одно время пристрастился к этому делу, а этажом ниже у нашего маньяка жил собутыльник, ныне на него обиженный. Перестали они вместе бухать, когда Чистяков к тому самому доктору ходить начал. Видите ли, нашего маньяка смущало, что под действием алкоголя у него нервозность повышается и агрессия. А воевать не с кем.

– Ну, сходил он к тому мозгоправу удачно, – саркастично высказался Карл. – Энрик ему и подсказал, против кого им дружить. С ножом в руках. Да еще и наркотой выпивку заменил. Просто чудо-специалист!

– Ага, – начальник почувствовал смену настроения своего сомнительного подчиненного и обрадовался. – Но главное-то, что таких мозгоправов, по крайней мере с бесплатными услугами, Чистяков мог найти только в психо-наркологическом диспансере. А это заведение…

– Стоит прямо в ста метрах от больницы, где лежал Джако, – подхватил Карл. – Соседний корпус. Прогуляться через двор до палаты моего братца не проблема. Особенно когда на тебе белый халат.

– Точно, – согласился начальник отдела. – И я думаю, завтра мы туда наведаемся всем составом. К девяти подъедешь?

– Так точно! – браво отозвался Карл. Его настроение начало подниматься. Многие зависшие за день вопросы вдруг решались сами собой. – Буду вовремя. И… спасибо.

Павел Семенович только хмыкнул в ответ и, коротко попрощавшись, отключил вызов.

Карл сидел в своем автомобиле и улыбался. Все же день не прошел зря. Пусть ковен и его хозяйка ни при чем, пусть большинство вопросов он сегодня задал зря, но кое-что было нужным и важным. Галина консультировалась с психотерапевтом по поводу состояния матери, Нину муж таскал к некоему специалисту и, кстати, тоже потчевал какими-то препаратами, Лиза по работе обязана была проходить медкомиссию и консультацию – снова у мозгоправа. Оставалась Анна. Однако… она же учится в мединституте! Энрику даже не надо было искать жертв для своего ручного маньяка. Женщины приходили к нему сами.

Все сошлось. Только Карл не был уверен, что их враг так легко найдется завтра в своем рабочем кабинете в диспансере. Он тут же вспомнил охоту за Энриком в Праге. Почти поразительное везение, быстрый поиск, напоминающий настоящий гон. Ночные улицы, стук брусчатки под подошвой сапог, чадящие факелы, воняющие дешевым маслом, злорадная надежда или ожидание. Скромный, тесный домишко, темный, неухоженный. Разбросанные вещи, остывающий очаг, запах теплого воска от недавно потухших свечей. Враг чудом успел скрыться.

Никто не мог предупредить Энрика. Но как враг умудрялся чувствовать погоню, оставалось непонятным. Он сбегал каждый раз, и это было такой же печальной традицией, как и постоянные нападения наемников врага на Карла.

Однако сейчас это не расстраивало. Достаточно того, что дело движется. Просто тихо катится вперед, развивается. На самом деле Карл в этот раз не был готов к быстрому решению их вечной задачи. Пока же новости просто подняли настроение и даже как-то примирили с необходимостью общаться с Джако.

Карл, пока не передумал, собрался искать номер телефона брата в смартфоне. Только аппарат у Джако изъяли, и теперь позвонить ему напрямую сложновато. Но Карл знал и обходной путь. Кстати, более безболезненный. Он снова нашел в Интернете контакты «Май-медика» и стал ждать, пока администратор ответит на звонок.

– Доброго вечера, – бодро произнес ему в ухо уже слышанный ранее звонкий, хорошо поставленный женский голос. – Вы позвонили в…

– В «Май-медика», – продолжил за нее Карл. – Я знаю. Здравствуйте.

На миг на том конце провода воцарилось молчание.

– Это вы, – угрюмо констатировала администратор. – Но Мон…

– На этот раз я прекрасно знаю, где он находится, – у полицейского не получилось скрыть иронию. – Мне нужно найти способ коротко пообщаться с одним из ваших пациентов. Его зовут Иван Гаврилов.

– Извините, – смущенно заметила девушка. – Но я почему-то так и думала, что вы назовете именно это имя. Он очень угрюмый и все время спрашивает, не звонил ли ему кто-нибудь. В палатах аппаратов нет, но… Я могу отнести ему этот телефон.

– Это просто гениальная идея. – Карл постарался своим тоном выразить признательность, девочка-то на самом деле сообразительная. – Но есть вариант проще. Просто передайте ему мое сообщение. Я навещу его завтра в районе обеда. Пусть будет спокоен. Он не останется здесь один.

– Хорошо, – складывалось впечатление, что администратор записывает за ним, причем дословно. – Я схожу к нему прямо сейчас.

Карл поблагодарил ее и отключил вызов. Это был правильный ход, и теперь можно спокойно возвращаться домой. Он улыбнулся и включил зажигание. Единственное, о чем ему сейчас хотелось думать: чему больше обрадуется Май – пирожным или цветам.

Энрик не ненавидел людей. Он был к ним равнодушен. Они не мешали его существованию. Одни из них могли быть ему полезны, другие – наводили скуку, некоторые вызывали насмешку. Он мог с ними разговаривать, сосуществовать. Но он не переносил их прикосновений.

Причем для него одинаково неприемлемы были касания как мужчин, так и женщин. Любое вторжение в его личное пространство внушало Энрику ужас и отвращение. Если на улице в толпе какой-нибудь мужчина случайно задевал его плечом, это тут же отдавалось болью в низу живота, мгновенно напоминая Энрику о Карле – о том, что этот поганый купчишка с ним сделал, о том их первом столкновении, когда Энрик единственный раз был по-настоящему близок к смерти. Или даже, возможно, умер.

Любое прикосновение женщины напоминало о Леони. Те эмоции, какие он испытал, когда в Эксе на площади схватил девчонку за руку… Будто окунулся во Тьму, мерзкую, леденящую, до тошноты отталкивающую. Леони была осквернена магией. И даже если случайная женщина касалась Энрика в любом другом его перерождении, он все равно инстинктивно внутренне съеживался, ожидая того же потока отвращения, которое может хлынуть на него от любой ведьмы. Однако если этого не происходило, он переживал не менее болезненное разочарование, переходящее в обычную брезгливость.

Именно это чувство захлестывало его прямо сейчас, когда мать очередного подростка с отклонениями в психике ухватилась за руку Энрика и жалобно умоляла помочь ее отпрыску. Как было бы приятно оттолкнуть ее, пнуть, ударить, чтобы отползла прочь, начала бояться, но нельзя.