Константин Образцов - Единая теория всего [сборник litres]

Яна с любопытством посмотрела на меня и сказала:

– Ничего себе, Адамов! Не подозревала в тебе такого. Ай да Витя!

Я почувствовал, что краснею.

– И сколько всего таких возможных сценариев? – спросил я, просто чтобы что-то сказать.

– По одному человеку в моменте до нескольких сотен.

– А вообще? В мировом масштабе?

– Нет такого числа.

– Ну хоть примерно.

– Примерно я могу назвать любое: десять дуотригинтиллионов, например, или десять седециллиардов [30]. Фактически это как функция бесконечности – она неисчислима. И непостижима. Ни для кого, даже для нас. Даже для них. – Он ткнул пальцем в потолок. – Совместить мультибесконечность со строгим планом так, чтобы каждый реализованный вариант в итоге вел к заранее заданному исходу, может только Он. Но Он своего конечного замысла не раскрывает, от Контура отделен, а нам тут внутри остается только делать дело, каждому свое, и надеяться, что мы его делаем правильно.

– Неужели не бывает никаких сбоев?

– Бывают, конечно. Чем сложнее система, тем выше риск ошибки. И у нас их, будь уверен, полно. Вот ты спрашивал про перезагрузку сценария и про память: случается такое, что у человека задваиваются воспоминания. Как правило, если он ночь не спит и в четыре утра по местному времени бодрствует. Мир изменился, а он нет – ходит потом растерянный, не знает, что к чему. Мозг, конечно, включает защитный режим, иначе разум не выдержит, но человек все равно ощущает, что как будто живет не своей жизнью. Или застревает в устаревшем сценарии: в обновлении ему уже полагается академиком стать, к примеру, а он все в лаборантах сидит и не понимает, что не так делает. Всякое, в общем, случается.

– А бывает, что в одной вариации человек уже умер, а в других – жив и здоров?

– Нет. Смерть – это конец. Финита. Конец частного Испытания, подведение итогов, прохождение контроля качества – и, как правило, обратная загрузка через какое-то время. Редко кто вырывается.

– Покажи ему, как формируется перспективный прогноз, – негромко проговорила Яна.

– Можно. – Мелех, похоже, был рад показать что угодно, лишь бы не возвращаться к обсуждению неудобной просьбы. – К примеру, берем частный случай одного человека. Помладше кого-нибудь.

Экран мигнул, оставив только одну едва заметную полосу символов.

– Так… вот как раз дошкольник. Смотрим индивидуальные узловые точки: ближайшая в семь лет, когда папа с мамой ему школу выберут. Вероятностная модель показывает, что это будет самая близкая к дому школа… ага… восьмилетка… м-да, и контингент – дрянь. Нажимаем вот тут, строим локальную проекцию лет на двадцать… О, угадал: двадцать пять лет – смерть в исправительно-трудовом лагере от туберкулеза. Прискорбно. А теперь сделаем вот так… поменяем школу на другую, через дорогу. И уже дело получше: десятилетка, два иностранных языка. Одноклассники поприличнее, учителя тоже. Протягиваем на двадцать лет… ну, звезд с неба не хватает, конечно, но жив-здоров, женат, сына родил и – смотри-ка! – работает в торговле, кажется. А всего-то стоило школу другую выбрать. Понятно, что это очень упрощенная бинарная схема, она изолированная, узловую точку мы взяли только одну, да и успешности индивидуального прохождения Испытания здесь не увидеть, но я показал принцип. А вот если в масштабах всего Полигона…

– Годика на четыре посмотри вперед, – промолвила Яна самым невинным тоном.

– На четыре, так на четыре, – добродушно согласился Мелех. – Ну-ка…

Экран оказался заполнен сплошными строками лишь на четверть. Ниже осталось только несколько зеленоватых полосок, которые обрывались тревожно мигающими черными курсорами. Мелех набычился.

– Ну и что? – буркнул он. – Как будто я не в курсе такого сценария.

– Не знаю, – ответила Яна.

Голос ее стал холодным и неприятным, как руки хирурга.

– Хотела, чтобы ты еще раз посмотрел. Может, тебе приятно, что за последние два дня вероятность ядерного конфликта и конца цивилизации выросла вдвое. Может, тебе это нравится. Может быть, ты шедам сочувствуешь и хочешь, чтобы все в их пользу закончилось.

– Никому я не сочувствую…

– Может быть, ты только для вида всем говоришь, что держишь нейтралитет, – продолжала Яна. – А сам спишь и видишь, чтобы Эксперимент завершился абы как и ты отсюда свалил поскорее…

– Да ничего я не вижу такого!

– Или тебе поднадоело таскаться в образе героя-подводника, который ты тайком у Кавуа заказал и надеваешь периодически, чтобы искать себе развлечений на танцах «Кому за тридцать». Мало того что из вмененной оболочки выходишь, так еще и Сфера в это время без присмотра остается…

Мелех сопел и молчал. Яна сидела прямо и смотрела на него ледяным взглядом, похожая на стальную кобру.

– А можно посмотреть, как изменится прогноз, если товарищ Мелех нам поможет? – предложил я. – Сразу бы все прояснилось.

– Не может он этого посмотреть, – отрезала Яна.

Мелех кивнул.

– Прав недостаточно, – сдавленным голосом объяснил он. – Я не могу вводить условия, противоречащие правилам работы на Полигоне. Это только вот они у себя там, на Нибиру, могут такие параметры рассматривать.

Он мотнул головой в сторону Яны.

– И рассмотрели, будь уверен. И многое другое тоже. Художества твои, например, с вдовой инженера Крутикова. Еще и с применением спецсредств. У нас таких нет, кстати, это шедовский арсенал: «Яблоневая стрела» для воздействия на уровень дофамина, да? Я доклад видела, который как раз машгиаху отправлять собирались. Хорошо, что начальник службы собственной безопасности – мой друг, настоящий причем, не такой, как некоторые. Я ему говорю, не надо, мол, Мелех – наш элохим, свой, всегда выручит. Давай закроем глаза, войдем в положение. Вот дура-то.

– Ладно! – Голос у Мелеха вдруг сорвался в какой-то надрывный фальцет. – Но предупреждаю: если меня спросят, молчать я не буду и на себя все брать не собираюсь. И прикрывать не стану ни перед руководством, ни перед шедами. Даже если Штеллай завтра явится, сядет сюда вот, на этот стул, и спросит: «Мелех, а не приходила ли к тебе моя подруга Йанай с какой-нибудь просьбой?» – все расскажу как есть. Понятно?

– Само собой.

Он рывком выдернул ящик стола, выхватил оттуда истертую на сгибах до дыр карту, развернул ее, вооружился «козьей ножкой» и принялся что-то чертить и черкать, сверяясь с записями в канцелярской книге. Яна придвинулась к нему поближе и заглядывала через руку.

– В ночь на 25 августа запланированы планово-профилактические работы вот здесь. – Он резко обвел широким овалом район на севере области, чуть западнее Приозерска.

– Пошире никак? – спросила Яна.

– Я могу чуть увеличить район, например, вот сюда. До границы у Светогорска.