Анна Орлова - Овсянка, мэм! [litres]

Я повернулась, чтобы уйти, однако держалась настороже. Вряд ли он перепугается настолько, чтобы ударить меня поленом по голове, но береженого Бог бережет.

– Мисс Райт! – вскричал Джоунс таким тоном, будто я втыкала иголки ему под ногти. – Не надо!

– Значит, – прищурилась я, – продаете на сторону?

– Да кому хуже-то? – заговорил садовник с такой горячностью, что ясно было: он повторял это себе не раз и не два. Значит, совесть все-таки мучила? – Наша леди-то все равно травки не признает. Чего ж добру пропадать?

На заднем дворе и впрямь был роскошный лекарственный огородик, однако на зиму заготавливали только мяту, цветки липы да кое-какие приправы вроде базилика и чабреца.

– Тогда почему бы вам не спросить разрешения у хозяйки?

– Ну-у-у… – Его маленькие глазки забегали. – Чего леди беспокоить-то? Она небось дама важная, занятая…

Все с ним ясно. Боялся, что леди Присцилла прикроет его лавочку.

Я скрестила руки на груди.

– И кому продаете?

Он стащил кепку и принялся мять ее в руках.

– Смелее, – подбодрила я. – Должна же я узнать вашего соучастника.

– Мисс! – Джоунс от избытка чувств выронил кепку. – Да чего так-то? Чего мы плохого сделали? Ну подумаешь, не в компост я обрезанные травки покидал, а монетку заработал. Кому плохо?

– Имя, мистер Джоунс! – отчеканила я, и он сдался.

– Мисс Миллер, – выдавил он, глядя в пол.

Я чуть не упала от удивления. Рут Миллер, образец христианских добродетелей, замарана в истории с мелким воровством? Ну и ну!

Пообещав Джоунсу пока не сдавать его полиции (угроза была сказана для острастки, не более), я отправилась к леди Присцилле. У нее куда лучше получится вправить мозги садовнику, чем у местного констебля. Видела я этого раздобревшего стража порядка, курам на смех!

Леди Присцилла раскладывала карты. В домашнем клетчатом платье она выглядела не грозной волшебницей, а обычной старой девой, каких в Альбионе множество. Только проницательный взгляд выдавал, что леди Присцилла не так проста. Хотя старые девы тоже разные бывают.

– Бубновый валет… – бормотала она, хмурясь. – С дамой треф указывает на неприятности, связанные с младшими родственниками. Это я и без вас знаю, мои милые!

Она раздраженно сгребла карты, сверкнув перстнем на пальце. Темный аметист в серебре, знак королевских ведьм.

Я откашлялась.

– Простите, я не помешаю?

Леди Присцилла отмахнулась.

– Ничуть, я занимаюсь ерундой. Хотите чаю?

– Не откажусь, – улыбнулась я. – По правде говоря, за ленчем мне кусок в горло не лез.

Она кивнула.

– Ничего удивительного. Бедный Родерик! Между нами, я не слишком его люблю – Хелен донельзя избаловала сына, – но теперь на него слишком много навалилось.

– Думаю, он утешится наследством, – брякнула я и прикусила язык.

Леди Присцилла расхохоталась.

– У вас острый язычок, моя милая. – Она позвонила, чтобы принесли чай, и поинтересовалась: – Так что стряслось? Что опять натворил Джоунс?

– Вы, как всегда, проницательны, – склонила голову я.

– Нетрудно было догадаться.

Старая леди взглядом указала на мои лучшие туфли (хотя скромная черная пара без каблука такого титула, по правде говоря, не заслуживала), перепачканные землей и глиной, и забрызганные грязью чулки.

Она дождалась, пока накроют на стол, и спросила с живым любопытством:

– Что он натворил на этот раз?

Я не видела смысла приукрашивать, поэтому сказала напрямик:

– Продал ваши травы сестре викария.

Леди Присцилла округлила глаза и от души расхохоталась.

– Продал! Рут Миллер! – выговорила она сквозь смех, вытирая слезы. – Насмешили вы меня, милая.

– Не думаю, что мисс Миллер в курсе… не совсем честного происхождения этих трав, – предположила я. – Зато Джоунс точно знал, что берет чужое.

– Вы правы. – Леди Присцилла принялась наливать чай.

Я примолкла, позволяя ей священнодействовать. Немного подогреть чашки. Налить молоко – обязательно сначала молоко, а после уж чай! Взять рафинад серебряными щипцами…

– Миссис Фелтон печет удивительно вкусные сконы, с лимонным кремом особенно хорошо. Попробуйте! – Леди Присцилла была сама любезность.

– Спасибо, – сказала я, принимая чашку. – Не сочтите за дерзость, но… Зачем вы держите Джоунса?

Поначалу я допускала, что слишком к нему придираюсь. Не всем дано чувствовать , как нужно. Должно быть, трудно полагаться только на знания. Но у Джоунса и с ними беда. Он в лучшем случае любитель, и то не слишком умелый.

Она поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее, и поднесла чашку к губам.

– Когда-то у меня был садовник и двое мальчиков ему в помощь, – вздохнула она, делая небольшой глоток. – Но Большая война многое изменила.

Глаза леди Присциллы словно заволокло тяжелым душным туманом. Что она вспоминала? Те годы тяжело дались Альбиону, и ведьмам пришлось сражаться на передовой. Разумеется, не с оружием в руках, но моровые проклятия убивают ничуть не хуже, так что насмотреться ведьмам наверняка пришлось всякого. Не зря ведь леди Присцилла по окончании войны ушла на покой и уехала в такую глушь. Кто знает, какие призраки приходят к ней по ночам?..

Я могла только эгоистично радоваться, что в те нелегкие времена была далеко отсюда.

В одном она права. Большой штат прислуги сейчас содержат, лишь чтобы пустить пыль в глаза. Как леди ХХХ, например.

– Теперь мало кто хочет работать в чужом доме, и трудно их за это винить. – продолжила леди, совладав с собой. – Мы с Уитсом неплохо справлялись, а вот когда он уволился, мне пришлось туго. Нужно было найти хоть кого-то, способного отличить калибрахоа от петунии.

Я подняла брови, молча попивая чай. Невысокие же тут требования к садовникам!

– Не удивляйтесь, милая, – вздохнула леди Присцилла, деликатно хрустя печеньем. – Два года назад в Лозборо открыли филиал Королевского ботанического сада. Почти все местные, кто хоть чего-то стоил, перебрались туда. Магазины, клубы и кино на каждом углу, дома с центральным отоплением и канализацией – все те вещи, на которые сейчас так падки люди.

Я кивнула. Лозборо не назовешь большим городом, но с Дорсвудом, конечно, не сравнить.

– Неужели больше никого не нашлось?

– Почему же? Поначалу я наняла Робинсона, он куда сообразительнее Джоунса. Но у Робинсона, увы, оказалась ревнивая жена.

Я моргнула. Даже самая ревнивая жена – если она, конечно, в здравом рассудке, – не станет ревновать к восьмидесятитрехлетней леди Присцилле. Поварихе тоже за пятьдесят, а горничная Сисси, бедняжка, страшна как смертный грех.

– Наша милая Роуз, – вздохнула леди Присцилла. – В округе полно сплетниц, и самая опасная из них – миссис Шилдс. Вы наверняка уже о ней слышали.