Барбара Хэмбли - Путешествуя с мёртвыми [litres]

– И Кароли знал об этом?

– Очевидно.

Они вновь вышли к дому на Баккергассе. Как бы заключив безмолвное соглашение, присели на мраморный край небольшого фонтана перед входом. Газовый свет трепетал на поверхности воды, оживлял лицо бронзового императора, стоящего в центре бассейна.

– Вы вернетесь в Лондон, сударыня? Капкан уже сработал.

Лидия поколебалась, ощутив на секунду неодолимую тягу к привычному домашнему уюту. Однако она прекрасно понимала, что сработал всего один капкан.

– Еще ведь… ничего не кончилось. Все только еще начинается.

– Да.

Как бы ни пугала ее Вена, Константинополь представлялся Лидии куда страшнее.

– Я могла бы чем-нибудь вам помочь? Потому что я хотела бы отправиться вместе с вами, – добавила она, уловив некое движение в глазах испанца.

– Помочь найти Эрнчестера – да. – Исидро нахмурился. – Не стоило бы, конечно, подвергать вас еще одной опасности, но я понимаю, что дело касается также вашего мужа. – Он умолк, и Лидии почудилось, что в загадочных глазах вампира мелькнуло легкое удивление. – Все это достаточно странно, – продолжал он. – Чарльз бывал в Константинополе, но очень давно. Там уже никто его не может помнить, я имею в виду – из живых людей.

– Тогда какой ему смысл туда ехать? – Лидия подняла воротник. – Если все вампиры столь же ревнивы, как этот герцог Баттиани… Или нет?

– Большей частью да, – сказал Исидро. – Сожжение лечебницы – это еще пустяки по сравнению с тем, что может натворить Мастер вампиров, когда посягают на его территорию. Хотя вызвать Эрнчестера в Константинополь мог только вампир. И только вампир мог знать, чем пригрозить Чарльзу. Только вампир мог знать, что Чарльз представляет собой довольно редкое явление среди вампиров. Он способен любить.

– Вампиры не знают любви?

Исидро поднял глаза от карт. Если Лидия все просчитала правильно, шансы на выигрыш у нее были.

Весь день они с Маргарет провели среди древних базилик и розовых плантаций Адрианополя, поскольку дон Симон отказался путешествовать при солнечном свете в своем кожаном гробу.

Возможно, это только чудилось Лидии, но холмы Фракии, по которым они тащились всю ночь с черепашьей скоростью, стали мало-помалу сглаживаться. Поезд был хороший, германского производства, но даже вагоны первого класса пропахли чесноком, табаком, крепким кофе и грязной одеждой. На платформах Софии и Белграда Лидия обратила внимание, что чем дальше они продвигаются на восток, тем меньше признаков жизни подает железнодорожный персонал. Ранним вечером в Адрианополе она видела, как многочисленная орава босняков непринужденно запихивает в пассажирский вагон третьего класса двух козлов. Отец семейства (с козленком на руках) вежливо пропустил вперед бородатого православного священника. Клетки с цыплятами подавали прямо в окна.

Тетя Лавиния говаривала обычно, что путешествия расширяют кругозор. Но, видимо, она имела в виду нечто иное.

Шум в других купе первого класса вроде бы шел на убыль, хотя в коридоре еще густо плавал табачный дым. Мисс Поттон после очередной попытки обучиться карточной игре, к которой у нее не было ни способностей, ни интереса, дремала рядом с Исидро. Около часа беседа шла исключительно о пикете, но Лидии казалось, что Маргарет ревнует ее к дону Симону даже в этом.

Клацали колеса. Исидро делал пометки в дешевой записной книжке, при этом манжета его каждый раз коротко шуршала о край стола. Мирно посапывала Маргарет. Из соседнего купе доносились взрывы хохота.

Прошло довольно много времени, прежде чем Исидро ответил.

– В том смысле, как это понимают люди? – уточнил он.

– А как это понимают люди? – Лидия собрала свои карты веером. Ведя скорее ночной, нежели дневной образ жизни, она уже начинала понимать, что имеет в виду Исидро, говоря об утонченности чувств вампиров. Ночью каждый звук, каждый луч света воспринимается куда острее. – Вы сказали в Вене, что Эрнчестер – редкость среди вампиров, поскольку способен любить. Что это означает?

– И среди живых, и среди неумерших это означает предпочтение кого-то одного всем остальным.

Исидро повернул голову и взглянул на дремлющую рядом Маргарет. Мгновение спустя голова ее опустилась на его плечо, дыхание стало более глубоким. Он бережно прислонил гувернантку к стенке. За те пять дней, пока они продвигались к югу местными поездами, потому что Восточный экспресс отбывал из Вены только в четверг и шел через Будапешт, Белград, Софию, Адрианополь, на каждом шагу останавливаясь и пропуская встречный… Так вот за это время Лидия более чем достаточно наслушалась о романтических сновидениях мисс Поттон. Исидро в них представал вампиром, но неистово байроническим – затянутым в расшитую жемчугами черную кожу и с кинжалом за голенищем.

Несомненно, это тоже была любовь. Однако Исидро поступил довольно мудро, усыпив мисс Поттон, дабы та не услышала о способностях вампиров к данному чувству.

– Это не редкость, – сказал Исидро, – среди тех, кто стал вампиром недавно.

Поезд вновь вошел в поворот. По сравнению с Северной и Восточной Европой местная железная дорога, казалось, состояла из одних поворотов. Исидро заботливо придержал за плечо спящую Маргарет. На этот раз перчаток он во время игры не снял. В последнее время, как заметила Лидия, руки дона Симона стали еще холоднее, чем прежде. Абсолютно точно, что в Вене он не охотился.

– Но тому, кто видел, как один за другим уходят все те, кого он любил, еще будучи живым, – продолжал Исидро, – это чувство, как правило, уже не свойственно. Зачастую друзья и родственники как раз и оказываются первыми жертвами птенца. Вампиры, пощадившие по каким-либо причинам своих родных и близких, переживают потом трудное время, когда те начинают умирать. По моим наблюдениям, это самый опасный период в жизни вампира.

В свете газового рожка его лицо, обрамленное пепельными волосами, как никогда, было похоже на череп. Возможно, это явилось следствием вынужденного поста. Маргарет пошевелилась во сне, и Исидро снова устремил на нее свой загадочный взгляд. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил вновь.

– Видите ли, сам я стал вампиром в двадцать пять лет и поэтому вряд ли могу судить о человеческой любви во всем ее многообразии, – заметил он так, словно речь шла вовсе не о нем. – Но в данном случае любовь прежде всего означает то, что, когда некий константинопольский вампир – или тот, кто на него вышел, – пригрозил Чарльзу через своего агента гибелью Антеи, тот принял все их условия. Ум вампира остер, и Чарльз наверняка все взвесил. Собственная жизнь для него ценности не представляет, но сказано, что все мы заложники нашей любви. – Исидро шевельнул рукой, как бы открывая невидимую карту. – Полагаю, что и обыск в доме Эрнчестеров был сделан с одной-единственной целью – воздействовать на Чарльза.